Сегодняшняя публикация — более детальное продолжение темы. Забытая история предстает в лицах, фамилиях, документах. Нам показалось важным напечатать и этот материал. Ведь выборная тема сейчас на слуху, размышления о демократии и диктатуре актуальны.
Идея Учредительного собрания после Февральской революции была популярна среди широких масс. Предполагалось, что оно поспособствует освобождению России от самодержавно-бюрократического строя, разработает конституцию — основной закон страны и обеспечит переход к демократически управляемому государству. Положение о выборах впервые в истории России предусматривало всеобщее избирательное право. В итоге в собрании были представлены все партии: 43% — эсеры, 23% — большевики, 5% — кадеты, 3% — меньшевики, общее количество «правых» депутатов составило 15%.
Однако первое же заседание 5 января 1918 года в Петрограде закончилось роспуском парламентского учреждения — большевики установили свою диктатуру. А с ноября взялась за учредиловцев другая диктатура, обосновавшаяся в Омске. Избранную депутатами Всероссийскую Директорию (орган руководства страной) во главе с эсером Н.Д. Авксентьевым арестовали и выслали за границу. 18 ноября Колчак был провозглашен Верховным правителем России.
Реакция демократов была негодующей. Так, в издаваемой в Омске и достаточно популярной в стране газете «Власть народа» вышла статья «Преступное покушение», написанная редактором газеты меньшевиком Е. Маевским (настоящая фамилия — Гутовский). «Еще не так давно, — писал Маевский 22 ноября 1918 года, -Россия возрождающаяся пережила попытку переворота… И вдруг новый удар — удар не по какой-нибудь партии, и даже не по демократии, а по всей России. И опять удар из Омска». Забегая вперед, скажем, что эта статья стоила Маевскому жизни.
Пребывавший в Екатеринбурге съезд членов Учредительного собрания резко выступил против колчаковского переворота. Было опубликовано несколько обращений, где события в Омске характеризовались как попрание демократии, как «монархическая авантюра». В ответ Колчак отдал 30 ноября приказ о пресечении деятельности бывших членов Учредительного собрания, предав их военному суду «за попытку поднять восстание и вести разрушительную агитацию среди войск». Специальный отряд полковника Круглевского арестовал учредиловцев в Уфе, Челябинске и Екатеринбурге, а затем в товарных вагонах доставил в омскую тюрьму.
Там народные избранники продолжали верить, что Колчак одумается и освободит их. Друзья арестованных учредиловцев полагали, что, находясь в «столичной» тюрьме, их товарищи застрахованы от какого-либо произвола. На деле оказалось все наоборот.
Трагическую развязку приблизило чрезвычайное событие. В ночь на 22 декабря 1918 года в Омске произошло восстание, подготовленное левыми эсерами и большевиками. Выступление было намечено на 2 часа ночи. Но за час до этого были провалены две конспиративные квартиры. Общегородской штаб предположил, что его план раскрыт колчаовской контрразведкой, поэтому решил отложить восстание. Однако из-за плохой связи это решение не было доведено до сведения всех районов. Согласно плану рабочие первого района (это часть современного Центрального округа) захватили тюрьму и освободили более 200 политических заключенных.
Среди них оказались и члены Всероссийского Учредительного собрания. Вот как изложено случившееся в воспоминаниях жившей в то время в Омске супруги Н.В. Фомина, известного сибирского кооператора, эсера, члена Учредительного собрания от Енисейской губернии: «Пришла взволнованная С.И., жена содержавшегося вместе с Нилом члена Учредительного собрания Девятова, и тихо сказала: «Одевайтесь, в городе переворот. Ваш муж у меня. Едемте — повидаетесь». Я изумилась. Стала спрашивать: в чем дело, какой переворот? Она ответила: «Не знаю. Кажется, не удался. Всюду расставлены патрули. Из тюрьмы всех освободили…»
Восстание было жестоко подавлено. В тот же день выходят грозные приказы. «Г. Омск, 22 декабря 1918 г., № 81. Всех принимавших участие в беспорядках или причастных к ним — предать военно-полевому суду. Приказ этот прочесть во всех ротах, батареях, сотнях, эскадронах и командах. Адмирал Колчак». Не остался в стороне и начальник гарнизона Омска генерал-майор В.В. Бржезовский: «22 декабря 1918 г., № 92. § I. Сегодня ночью благодаря провокации из областной тюрьмы г. Омска была освобождена часть арестованных. Всем незаконно освобожденным из тюрьмы приказываю: сегодня же добровольно явиться к караульному начальнику областной тюрьмы, коменданту города или в участки милиции. Всех неявившихся и задержанных после этого бежавших арестованных приказываю расстреливать на месте. § 2. Все укрыватели бежавших арестованных будут преданы военно-полевому суду, а равно домохозяева и хозяева квартир, где таковые будут найдены…»
Учредиловцы решили добровольно вернуться в тюрьму, чтобы добиться законного освобождения. Они считали себя невиновными. В этом мнении они укрепились после посещения супругой Н.В. Фомина прокурора военно-окружного суда. Познакомившись с существом дела, он заявил: «То, что есть в этих бумагах, ведь это же мнения, за это не судят». Добровольное возвращение полагали депутаты, не даст властям предлога расправиться с ними. К конторе тюрьмы вместе с ними пришли свидетели: жены и друзья. Вернулись учредиловцы 22 декабря вечером, а уже в час ночи 23-го… были убиты.
Непосредственными исполнителями этой кровавой акции явились 20-летний поручик Ф. Барташевский из отряда атамана И.Н. Красильникова и 26-летний капитан П. Рубцов, начальник унтер-офицерской инструкторской школы. Под их руководством убивали слушатели этой школы. Взятые в несколько приемов из тюрьмы учредиловцы были доставлены в гарнизонное собрание (ныне Дом офицеров, ул. Партизанская, 12), где заседал военно-полевой суд. Он, по сути, выносил только один приговор: расстрел. Всех узников перегнали по льду к левому берегу Иртыша, где стали рубить шашками, колоть штыками и добивать выстрелами. Трупы несчастных, изувеченные и ограбленные, были найдены лишь через 3 дня. На теле Н.В. Фомина было обнаружено 13 ран: 5 нанесенных при жизни и 8 после смерти.
В Загородной роще, где были казнены 44 большевика, также обнаружили тела депутатов Учредительного собрания. Это редактор социалистической газеты, издававшейся в Самаре, эсер Иван Иванович Девятое и бывший член Второй государственной думы социал-демократ (меньшевик) Кириенко. Их тела оказались без обуви и верхнего платья (пальто и шубы).
Когда прошел кровавый угар, стало очевидным, что колчаковцы перегнули палку: расстрелы невинных нельзя было оправдать охраной «законной власти». Тогда предпринимаются попытки обелить Колчака. Дескать, он ни при чем. В страшные дни тяжело болел. Общественность успокоили уверением, что виновные разыскиваются и понесут должную кару.
Начала работу следственная комиссия. (Вторая, заметим, была организована после падения Колчака при Иркутском губревкоме, и во время допроса в Иркутске 6 февраля 1920 года. Колчак заявил о том, что не знал о внесудебной расправе над социалистами.
Один из итогов следствия по горячим следам — «Справка военного прокурора о расстрелянных при подавлении восстания» от31 декабря 1918 года, подписанная прокурором палаты Коршуновым. Из документа следует: «Первая группа взятых из тюрьмы лиц: Бачурин, Винтер, Маевский, Руденко, Фатеев и Жаров — была доставлена в военно-полевой суд, где по рассмотрении дела все, за исключением Винтера, были приговорены к смертной казни.
Взятые во вторую очередь Девятов и Кириенко были направлены в военно-полевой суд и дорогой, на Тобольской улице (сейчас ул. Орджоникидзе), расстреляны при попытке, по показаниям конвоиров, склонить их на сторону мятежников.
Последняя группа взятых из тюрьмы лиц: Фомин, Брудерер, Маковецкий, Барсов, Сэров, Локтев, Лиссау и фон Мекк — была доставлена в помещение военно-полевого суда по закрытии заседания последнего. Ввиду этого доставивший арестованных поручик Барташевский, по его показанию, вывел этих лиц из помещения суда с целью возвратить их в тюрьму, а также вывел и вышеперечисленных пятерых осужденных к смертной казни, с целью привести приговор в исполнение; так как конвоируемые, вопреки запрещению начальника конвоя разговаривать между собою, продолжали переговариваться, поручик Барташевский, опасаясь, как бы заключенные не сговорились учинить побег, также ввиду малочисленности конвоя, решил привести в исполнение приговор суда, вывел арестованных на реку Иртыш, где и привел приговор в исполнение, причем при возникшей среди конвоируемых панике были расстреляны не только приговоренные к смертной казни, но и остальные арестованные».
Вскоре появилась хитрая записка (копия ее хранится в Государственном архиве Омской области), свидетельствующая о том, как в казачьем отряде Красильникова укрывали под чужими именами особо свирепствовавших офицеров. Барташевского, например, под фамилией Иванов…
Комиссия, назначенная в январе 1919 г. для выяснения состава преступления, протянула следствие до конца июля того же года и свела его на нет, не имея желания открывать убийц и карать их за совершенное.
Убийство учредиловцев в Омске положило конец надеждам на демократическое устройство России. На долгие годы страна оказалась во власти диктаторов.