— Лишний раз перевешиваться не хочется, поэтому, чтобы больше площади захватить, мы оттягиваемся в сторону. Оттягиваться удобнее влево. Вижу — как раз удобное окно. Зацепил за откос скай-хук, оттянулся. Тут из форточки вылезает старушка и начинает поливать меня матами. Дескать, я такой-сякой, ее квартиру грабить полез, она сейчас милицию вызовет… «Вызывай», — говорю бабушке. Старушка подумала и решила, что милиция действительно не самый лучший вариант, лучше она сама меры предпримет. Взяла кухонный нож и давай крюк пилить. «Я, — говорит, — тебе все перережу, ты и упадешь, вор проклятый!» Глупая! Скай-хук-то титановый! Пилила-пилила бабушка, упарилась. Пошла милицию вызывать. Приехали милиционеры, посмеялись. У нас же все официально, договор с ПЖРЭУ, документы оформлены. «А если бы она тебе крюк перепилила, что бы было?» — спрашивают. «Ничего, — говорю, — я же на основной веревке вишу, а не на оттяжке. К тому же смотрите: от ее ножа только легкая царапина».
— Погоди, Паша, читатели ничего не поймут. Какое ПЖРЭУ? Какая бабушка? Что такое скай-хук?
СНАЧАЛА И ПО ПОРЯДКУ
Дмитрий Дворкин и Павел Волосков — промышленные альпинисты. Мы с ними сидим на крыше одной из девятиэтажек на улице Котельникова и разговариваем о житье-бытье.
Через несколько минут они «завесятся» на фасаде дома, чтобы добраться до швов между панелями. Проблема старая: строились эти дома в ударном темпе, поэтому раствор между плитами постепенно выкрошился. Стены промерзают, теряется тепло, в квартирах мокнут обои. В конце концов коммунальщики находят средства и нанимают промышленных альпинистов.
— Профессия наша для России относительно новая, — рассказывает Дмитрий Дворкин. — Первые «промальпы» появились в Омске в начале девяностых. До этого все фасадные работы на многоэтажных зданиях делались или с лесов, или сооружалась некая конструкция, которую строители называют «люлькой».
Идея промышленного альпинизма давно витала в воздухе. Но реализовалась она тогда, когда, во-первых, перестало быть дефицитом хорошее скальное снаряжение, а во-вторых, фирмы начали считать деньги. «Промальпы» делают работу во много раз дешевле и быстрее, чем строители с «люлькой». У тех большая часть времени уходит на подвешивание и перемещение этих самых «люлек», а нам спуститься с крыши — несколько минут. Долго ли умеючи?
Вот только вопрос: насколько умеючи. Где взять людей, не боящихся высоты, знающих, как закрепить страховку? Понятно где: среди альпинистов и спелеологов. До этого влюбленные в горы романтики считали, что их умения — вещь совершенно не применимая в «равнинной» жизни. Теперь же эти навыки оказались более чем востребованными.
— Основные заказы, — продолжает Дмитрий, — это утепление швов на панельных домах. Но, бывает, нужно покрасить какую-нибудь заводскую трубу, металлическую мачту, застеклить окна в цеху, где высота потолка — метров десять. Приглашают нас.
Правда, альпинисты и прочие туристы — народ особый. Например, какому хозяину понравится, если его рабочий в один прекрасный день придет в кабинет и заявит: «Понимаешь, тут на Памире осталась непокоренная вершина, так что я с завтрашнего дня на пару месяцев туда уезжаю». В обычной фирме такому рабочему ответят: «Езжай, но можешь не возвращаться». В промальпинистской конторе же знают, что есть люди, которые просто физически не могут сидеть круглый год на одном месте. Приходит весна — и его начинает «подрывать». Нужно дать человеку возможность снова пройти по горам, залезть в какую-нибудь пещеру, посмотреть мир — и тогда, вернувшись, он снова будет работать как батарейка «Энерджайзер».
Тем более что руководители таких фирм, как правило, в прошлом сами туристы-экстремалы. В «своих» — людях, которые лазят по скалам и пещерам, сплавляются по бурным рекам, ездят автостопом или забираются в лесную глухомань, — они уверены. Знают, что настоящий турист не запьет, что у него хватит грамотности и инженерной сметки, чтобы самостоятельно решать многие технические задачи. У многих рядовых «промальпов» высшее образование.
— Я, например, по образованию философ, — говорит Дмитрий. — Но так сложилось, что уже лет семь занимаюсь промышленным альпинизмом. Заработать тут можно гораздо больше, чем в вузе, а уж о свободе и говорить нечего. Философствовать это не мешает, когда висишь в пятидесяти метрах над землей, думать о высоком, наоборот, легче.
ДОБРАЯ БАБУШКА И ШОУ «ОКНА»
— Туристы не меньше, чем охотники, любят рассказывать разные байки. А породила ли новая профессия свои «промальповские» «байки?
— Конечно! — смеется Павел Волосков. — Все они крутятся вокруг того, что люди обычно очень удивляются, когда видят в своем окне чью-то физиономию. Особенно если этаж этак восьмой или девятый. Поэтому ведут себя довольно забавно. Вот, например, реальный случай. Для заделки швов нужен цементный раствор. А он на жаре быстро высыхает. Мы берем с собой полторашку с водой, но, бывает, ее не хватает. Как-то работаю на высоте шестого этажа, а у меня вода кончилась. Подниматься на крышу лень, спускаться тоже. Вижу: открытое окно кухни, у плиты старушка что-то варит. Я оперся на подоконник и говорю: «Бабушка, водички не нальете?». А бабушка мне: «А может, ты покушать хочешь, сынок?» Поставила мне на подоконник борщ, потом картошку. Я так, вися на веревке, лишний раз и пообедал. В общем, как в сказке про Бабу-ягу: накормила, напоила, только вот в баньку я к ней не пошел — швы доделывать надо было.
— Пашка называет нашу работу «шоу «Окна», — добавляет Дмитрий. — Потому что люди, живущие не на первом этаже, чувствуют полную защищенность со стороны окон. Нам невольно приходится наблюдать самые разные кадры из чужой жизни.
— Тут пару дней назад застал я в спальне парочку, занимающуюся посреди дня любовью, — продолжает Павел. — Я неудачно стукнул по подоконнику думал — испугаются. Но нет, парень не растерялся, не отрываясь от дела, крикнул мне в форточку: «Братан глянь шов над окном, а то дует зимой». А еще раз я был ангелом. Или чертом — не знаю. Тоже заглянул в окно — а там женщина перед иконами молится. Почувствовала мое присутствие — и давай на меня креститься, словно я икона какая. Конечно, я поскорее убрался оттуда.
ТЕХНИКА БЕЗОПАСНОСТИ ДЛЯ СУМАСШЕДШИХ
— А что-то связаное с самой профессией, с ее риском?
— Риск появляется только тогда, конца что-то делаешь неправильно, — считает Павел. — Как-то раз я не закрепил страховку. Уже начал спускаться с крыши, только руками за край держался, и тут увидел, что карабин расстегнут. Честное слово, я не думал, что с такой скоростью подтянуться смогу…
Большинство рассказов, которыми промышленные альпинисты будут потчевать своих знакомых, связаны не с работой, а с тем временем, когда им удается вырваться из города. Увлечение Павла — спелеология, он облазил не один десяток уральских пещер. О самоцветах и поделочных камнях может рассказывать часами. Дмитрий раньше ходил в горы, а теперь у него появилась новая «болезнь» — поездки по Европе на попутных машинах.
— На нормальные путевки, чтобы побывать во всех странах, денег не хватает, а автостопом сейчас, после объединения Европы, можно обойти все самые интересные места, — рассказывает он. — Достаточно иметь въездную визу в одну из европейских стран.
Оба увлечения не для слабонервных, обоим приходилось попадать в такие ситуации, в которых недолго и с жизнью распрощаться. Зачем?
— Ну, видимо, есть такая разновидность людей, которым без дополнительного адреналина никак, — рассуждает Павел. — Я такой, ничего с собой поделать не могу.
— Паш, открой все-таки для наших читателей тайну: что такое скай-хук?
— Такой металлический крюк с длинной рукоятью. В горах им цепляются за трещины, если рукой ни до какой опоры не достать.