С Юрием Яковлевичем Глебовым мне довелось пообщаться в бытность его председателем Омского горисполкома.
Начинался бурный 1990 год. Я работал инженером-конструктором Моторостроительного КБ авиадвигательной отрасли (далее в тексте: МКБ). Принимал самое непосредственное участие в набиравшем обороты по всей стране (тогда ещё СССР) демократическом движении, стараясь, чтобы аналогичные процессы не отставали в своём предприятии и в Октябрьском районе. За спиной у нас было активное участие в бурных событиях выборов первых народных депутатов СССР – безусловно, «самых свободных» за последние 100 лет на территории России, но, конечно же, далёких от «по-настоящему свободных», как бы не хотелось представить их кое-кому сейчас, начиная с Горбачёва М.С. На повестке дня стояли выборы в местные органы власти, на которых мы собирались дать решительный бой руководящей роли КПСС и номенклатурным выдвиженцам.
Между тем, жизнь шла своим чередом. У меня после 18 лет «мыкания» по общагам подоспела очередь на получение жилья по месту работы. Как велось в то время, небольшие предприятия, не имевшие своей строительной базы, сдавали деньги на долевое участие в застройках города. Как тогда уже стало обычным, средств из бюджета города, выделенных в соответствии со сметой, почему-то хватало только на то, чтобы возвести коробку. Предприятиям говорили: «Хотите получить в этом доме квартиры, будьте добры, обеспечьте сдачу!» Таким вот образом, МКБ оказалось ответственным за сдачу 110-квартирной 16-этажной «свечки» по адресу Конева 20 (сейчас рядом Фестиваль-Сити), в котором должно было получить 20 квартир для своих очередников.
Претенденты на получение жилья, первоочередники, должны были, мастерки, лопаты в руки и на стройку – опять же: «Хочешь получить по очереди – вперёд!» Не пойдёшь, будешь качать права – получит другой. Законы соцлагеря суровы.
Так я отработал с полгода на стройке в числе остальных 20-ти. Мы не отбывали, а именно отработали на совесть от и до, потому что наш интерес в скорейшей сдаче этого дома был самый непосредственный. Вскоре с некоторым удивлением узнали, что почти все квартиры, выделенные МКБ, оказались выше 8 этажа. Это ещё куда ни шло (квартира на любом этаже, лучше угла в общаге), если бы… В общем, среди этих 110 квартир ленинградского типа, с отдельными комнатами, вполне современной планировки на тот период, почему-то в силу причуд проекта, оказалась одна квартира со смежными комнатами в духе хрущёвок. И досталась эта квартира именно нам, а конкретно: мотористу отделения испытаний двигателей Толе Милютину.
Конечно, уже с этим мы не могли смириться. Первым делом пошли к руководству предприятия. Там наотрез отказались идти в горисполком за нас хлопотать, заявив извечное: «Не хотите — отдадим другому. Желающих вон вся очередь! С руками отхватят!» Видя мою решительность, добавили: «И не вздумайте сами идти в «город!» С той же избитой мотивацией: «Отберут совсем. Это то мы еле выбили! Там претендентов много!» Типа: вы нам за это должны быть благодарны теперь до окончания веков! И такое заявляли, что называется, ещё недавно вместе «лямку тянувшие, баланду хлебавшие», но вовремя спроворившие по партийной линии выскочить в начальство, как-то: Костогрыз Валентин (и поныне Главный конструктор), Устюгов Владимир – его дружок и первый зам (ныне ведущий конструктор.) Даром, что молодые, а методы «раболепия», так ловко перенятые ещё в партийной системе у отжившей системы — старые. Для меня, активиста-демократа, такой подход был в принципе неприемлем ни в каком виде.
Уже без поддержки родного предприятия, на свой страх и риск, подались в горисполком. Записались в день приёма граждан по личным вопросам к председателю горисполкома. Не секрет, тогда, да и сейчас, обычное явление, когда высокое начальство общается с низами на «птичьем» языке, когда говорится много и правильно, но нет никакого конкретного вникания в твою проблему, и тем более, нет и её решения. Типа: денег нет, но вы держитесь!
К большому моему личному удивлению, разговор пошёл сразу на «человечьем» языке. Внимательно выслушав наш сбивчивый торопливый рассказ, Юрий Яковлевич Глебов сказал: «Конечно же, у вашего предприятия были первоочередные права на любую квартиру в этом доме, но ваши руководители никаких пожеланий нам не представили, и на заседании исполкома молчали. Даже не заикнулись! Мы бы без разговоров пошли им навстречу». — и продолжил без перехода: «Давайте-ка мы сделаем вот как! В этом доме квартиры уже расписаны. Эту квартиру мы заберём у вас. А в следующем доме – первым квартиру получит Милютин Анатолий. Устроит?»
Ещё бы! Так, председатель горисполкома запросто разрулил ситуацию в нашем предприятии, не боясь запачкаться, опустившись на грешную землю, в отличие от наших собственных горе-руководителей, сделав за них их работу.
На крыльях мы выскочили с этого приёма! Фактически, мы заходили без квартиры, а вышли с квартирой! И никакого «футбола», отписки, а конкретное решение проблемы, «здесь и сейчас!»
Уместно напомнить ещё раз, что год это был 1990-й. Милютин Толя получил полнометражную квартиру в следующем доме без всяких проволочек. И это было одно из последних выделений квартир для работников предприятий.
Я же, будучи вскоре избран народным депутатом Городского Совета от 12 микрорайона (из 8 кандидатов) приложил немало усилий в составе демократической группы Совета, в числе прочего, и к снятию с должности Председателя горисполкома Глебова. Но это была борьба не против Глебова, а скорее против старой системы назначения, когда кандидатов вначале выдвигали из обоймы номенклатуры КПСС и утверждали на бюро горкома и обкома партии. А затем представляли депутатам: «Вот де ваш председатель исполкома. Кто за-против-воздержался? Единогласно!» Вот эту систему мы сломали. А против Глебова Юрия Яковлевича лично я ничего не имел и тогда, но беда его в том, что он олицетворял перед городом ту, отжившую советскую систему. Надеюсь, что он, как человек взвешенный, всегда понимал это правильно.
В этом я ещё раз убедился, с интересом прочитав его книгу, преисполненную переживаний за судьбу города, любезнейше подаренную им 1 апреля 2015 года всем участникам юбилейного заседания того самого Городского Совета 21 созыва, так безжалостно ниспровергшего его в 1990 г. с поста председателя горисполкома. Это факт, что несмотря на невозможность участия на том заседании по причине болезни, он, тем не менее, как бы незримо присутствовал, дополняя тем самым, «деловую» атмосферу того события, в свою очередь, ставшего теперь уже историей города.