Терпение сотрудников детской поликлиники, расположенной на улице Глинки, 3а, кончилось вчера. После того, как огромная рыжая сука — помесь дворняги с овчаркой — набросилась на мужчину, который приходил за талончиком к невропатологу для своего четырехлетнего малыша.
— Она рычала, скалила зубы, прыгала на меня, — рассказал корреспонденту «КП» в Омске» Сергей Максимов. — Потихоньку отступил, схватил палку, и только тогда мне удалось отогнать псину. Хорошо, что я был один. А если бы с ребенком? Я, здоровый двухметровый мужик, испугался. А если бы на моем месте оказалась хрупкая женщина?
В спецавтохозяйстве Сергею по телефону пояснили, что весь штат в отпуске в связи с отсутствием финансирования. В департаменте городского хозяйства: «Заявок от частных лиц не принимаем». Тогда мужчина обратился к заведующей поликлиникой. Та позвонила в «01». Оттуда заявку переадресовали в городскую службу спасения. И только здесь нашлись люди, которые вняли просьбам несчастных жителей. Вооружившись официальным постановлением и пневматическим оружием, спасатели прибыли к детской поликлинике. Пока ребята готовили шприцы с нервно-паралитическим веществом, поражающим животное за 15 секунд, ваш корреспондент пообщалась с сотрудниками лечебного учреждения. Беседа получилась неутешительной. Оказывается, бродячие собаки уже лет десять не дают спокойно работать. Недавно пострадала врач, обслуживающая вызовы, — собака укусила ее за ногу и порвала юбку. Другая сотрудница лишилась плаща — собака разодрала подол в клочья.
— Я не могу спокойно погулять с внуком, — возмущен Сергей Батов. — Псы дерутся, лают, кидаются — в общем, мешают жить. Давно надо было их пострелять!
— Это правильно, — ответил на мой вопрос по поводу отстрела бродячих собак пенсионер Григорий Шипицин. — На детей бросаются. Хорошо, что нашлись люди, способные вникнуть в наши проблемы.
Василий Коняев тоже возмущен до предела.
— Мне сорок семь лет. Прошел огонь, воду и медные трубы. Не боюсь ни бога, ни черта. Но когда огромная рыжая тварь повалила меня на землю и нависла над горлом своей вонючей пастью…
Василий исхитрился увернуться из-под пса, ему пришлось спасаться бегством. Убежище он нашел за решеткой газгольдера и сидел там до тех пор, пока животное не отвлеклось на другой объект — проходящего мимо школьника.
Между тем спасатели подготовили оружие. Первый же выстрел пришелся на самую опасную особь — ту самую помесь дворняги с овчаркой. Животное даже не взвизгнуло, пробежало метров пять, упало и затихло.
— Им не больно? — поинтересовалась я у старшего группы Виктора Н.
Оказывается, нет. Яд мгновенно парализует нервную систему, и в мир иной собака уходит во сне.
— Какая жестокость! — во дворе появилась молодая дама (назовем ее Галиной). — Кто вы такие?! Как смеете стрелять собак?! Живодеры! Сволочи! На глазах детей!
Надо сказать, что отстрел происходил в самый разгар учебного дня, и ни одного ребенка во дворе не наблюдалось. Появились, правда, два мальчугана, сообщившие мне шепотом:
— Мы математику прогуливаем.
— А собак вам жалко?
— Не-е-а! — замотали головами пацаны. — Эта рыжая все время домой не пускает. Особенно когда стемнеет, она так страшно лает.
Галина не унималась и все свое недовольство спустила почему-то на автора этих строк, как будто именно «Комсомолка» организовала какой-то несанкционированный отстрел. Когда я попыталась уйти со двора, она закричала:
— Нет уж! Вы не уходите! Сейчас сюда люди приедут и разберутся с вами!
Через несколько минут возле поликлиники появилась машина дежурного отряда милиции. Следом — наряд отдела вневедомственной охраны. Выяснилось, что их вызвала именно Галина. Когда Виктор показал блюстителям порядка соответствующее разрешение на отстрел, милиционеры только развели руками: все по закону, кто и зачем поднял панику?
— Ей хорошо, — кивнула в сторону защитницы животных старушка, опирающаяся на палку. — У нее деньги есть, она себе окна вставила и живет спокойно. А я больной человек, ночами из-за собак маюсь бессонницей.