Хотя… Сердобольный дедушка, сняв шапку, подбегает к каменному вождю и прямо своей ушанкой смахивает снег с подножия памятника.
— Готово! — хлопает в ладони пенсионер, завершив священнодействие. — Можно начинать!
На годовщину революции вспоминается фильм братьев Васильевых «Чапаев». Там есть яркий эпизод: Василий Иванович показывает своим бойцам на картошке, где должен стоять командир. Доходчиво, надо сказать, объясняет, по-простому. Однако историки утверждают, что на самом деле легендарный Чапай был человеком жестким и даже в некотором смысле высокомерным. А вот моя бабушка не верит историкам: «Всякое при Советском Союзе было, но жили лучше, чем сейчас. Другим нынче народ стал, теперь на демонстрацию ходят только те, у кого работы нет!»
Думается, на митинг приходят все же не одни безработные. Есть в этом что-то ностальгическое.
Вот и омичи, проходя мимо площади Ленина, с интересом поглядывают: где там демонстрация и задорные революционные песни? Высматривают демонстрантов и милиционеры. У них интерес не личный, а профессиональный.
— Мы и улицу Ленина перекрыли, и оцепление выставили, — говорит милиционер, представившийся лейтенантом Сергеевым. — Все условия им предоставили. Самим бы домой скорей вернуться: праздник сегодня все-таки.
Как ни крути, а все-таки для многих россиян 7 ноября остается красным днем календаря.
Первая колонна демонстрантов, которая подходит к площади, по своей численности небольшая — человек тридцать, однако настроение у митингующих отнюдь не благостное. Грозно насупив брови, предводитель процессии твердым шагом ведет за собой единомышленников. Свирепости шествию прибавляет старый громкоговоритель, из которого с треском и шипением доносится комсомольская песня.
В полку демонстрантов прибывает. По улице Ленина под алыми знаменами бодро шествует оркестр из нескольких немолодых трубачей и седого барабанщика. А за ними сотня демонстрантов, пританцовывая на морозе, впилась в толпу на площади. С живой музыкой холодным ноябрьским утром все же теплее!
В стройных рядах демонстрантов марширует и молодежь: кто с пивом, кто с красным флагом. Понятно, что одни на тусовку пришли, другие — речь перед старушками толкнуть.
Впрочем, для молодежи и разницы-то никакой.
— В университете флаги в руки сунули — и вперед, на демонстрацию! — говорят студенты. — Да мы и не жалеем: здесь весело!
Еще бы студенту не понравилось: сам думский депутат тебя, молодого, и народу представит, и листочек с готовой речью даст. Договорились до того, что решили незамедлительно сбрасывать с корабля истории противников коммунизма…
— Далеко ходить не надо, — протягивает руку вперед депутат-коммунист Александр Кравец. — Рядом недавно сомнительный монумент установили…
— «Заря», «Заря», срочно у Колчака выставляйте оцепление! — кричит рядом со мной милиционер. — Народ взбунтовался!
Пожалуй, если бы милиционеры выставили живой кордон на пару минут позже, Колчаку бы не поздоровилось. С трудом омоновцы отогнали нескольких старушек, которые пытались разбить табличку. Благо и основную массу взволновавшихся пенсионеров милиционерам удалось удержать. Правда, их начальник бегал за спинами омоновцев, вызывал подкрепление и громко ругался на подчиненных: «Ну что вы боитесь, как зайцы? Экстренная ситуация, а вы работу свою выполнить не можете!» Кто бы мог подумать, что с натиском пенсионеров не сразу смогла справиться сотня военных. А старушки еще масла в огонь подливали.
— Теперь стреляйте в нас! — кричала толпа, размахивая кулаками.
Пришлось инициатору мятежного шествия разворачивать свои позиции: войско пенсионеров становилось неуправляемым.
В стороне от митинга мое внимание привлек престарелый мужчина. Старичок накручивал на палец седой ус и будто над чем-то посмеивался.
— С арифметикой у вас, молодежь, плоховато! — говорит восьмидесятилетний Николай Иванович Тимонин. — Я ушел на фронт в семнадцать лет, был военным летчиком. Десять лет в армии прослужил, а меня до сих пор не считают участником Великой Отечественной. Зато все митингуют: кто за президента, кто за коммунизм…
Ну что ответить ему? Разве что здоровья да терпения пожелать в праздник. И при чем здесь, скажите, арифметика?