Кто-то из них сводит счёты с жизнью. Иные отравляются в бега. Большинство омских «ВИЧ» болтаются между небом и землей, доживая последние дни никому не нужными отщепенцами.
А становится их день ото дня всё больше. Лишь в апреле этого года ВИЧ-инфекция приняла в свои ряды восемь новичков. Один из них, двадцатитрёхлетний Алексей, сразу после объявления приговора сбежал от врачей. Сегодня этого человека разыскивают и медики, и милиция. Пока тщетно. Быть может, он ещё в городе. Тусуется на одной из омских «варочных хат»… Что же заставило Алексея отбросить всякую мысль о медицинской помощи и скрыться?
Хаос от дозы до дозы — жизнь обычного наркомана, наивысшая точка которой — смерть от кайфа или ВИЧ. Может ли вдруг, разом появиться у таких людей как Алексей желание жить после того, как приговор уже вынесен? А если нет? Тогда какой смысл оставаться в стенах больницы, цепляясь за последние мгновения жизни?
К тому же в России ВИЧ-инфицированные не нужны никому, кроме медиков. Во многих случаях родственники и друзья шарахаются от этих людей как от чумных. Если вообще у приговорённых остались эти самые близкие… Государство лишь декларирует общедоступность лечения. На практике же это далеко не так. Максимальная продолжительность жизни российского ВИЧ-инфицированного — семь лет, в Германии такие больные живут в среднем по 20-25 лет. И бегать от медиков там просто никому не приходит в голову…
— В России лечение ВИЧ-инфицированных фактически не проводится, хотя и считается общедоступным, — рассказывает заведующая эпидемиологическим отделом Сибирского регионального центра по профилактике и борьбе со СПИДом Галина Калачёва. — Больному в течение всей оставшейся жизни необходимо принимать три препарата, комбинируя их в различных вариациях. У нас же применяется лишь один. Который мало помогает. Недавно я вернулась из командировки. Встречалась с немецкими коллегами. Видела в Германии ВИЧ-инфицированных наркоманов, которые дожили до сорока лет. Там это нормально. В России так не бывает…
— Но в Омской области не так уж много ВИЧ-инфицированных. Неужели нельзя помочь какой-то сотне несчастных?
— Нельзя. Каждый курс лечения стоит не менее десяти тысяч рублей. Хорошего результата можно достигнуть только при постоянном приёме лекарств. ВИЧ не ангина. Препараты нужно пить до самой смерти. На некоторых больных необходимо было бы потратить до сотни тысяч рублей в год. Хорошо, что мы даём нашим больным хотя бы один препарат. Это всё же лучше, чем ничего. Скажем, здравоохранение Украины находится в гораздо более сложном положении. Эта республика превращается в испытательный полигон для арменикума. Кстати, Министерство здравоохранения России этот препарат не одобрило. У украинских коллег просто нет выбора. Или арменикум или вообще ничего.
— Были ли в вашей практике случаи, когда отчаявшиеся получить помощь ВИЧ-инфицированные уезжали на лечение в западные страны?
— Единичные случаи. Всего лишь несколько состоятельных людей решились на это. Жили они, правда, не в Омске, а в других городах Сибири…
— Сегодня многие высокопоставленные омские чиновники имеют детей-наркоманов. Есть ли среди их сыновей и дочерей инфицированные?
— Больных ВИЧ пока нет, а наркоманов действительно много…
Так или иначе, но в нашей стране спасение ВИЧ-инфицированных — дело рук самих больных. Достойное лечение и успокоение можно получить им только за границей. Как правило, у наркоманов средств на переезд нет и никогда не будет. Исключение составляет лишь небольшая, когорта детей элиты… Остальные…
В России сегодня нет действенной программы защиты больных самым тяжёлым недугом. И дело не только в лечении. Удивителен ли в этом случае тот факт, что люди по собственной инициативе уходят из жизни или же ударяются в бега? В отдельных регионах были случаи, когда ВИЧ-наркоманы, озлобленные на всех и вся, заходили в общественный транспорт с заражённой иглой и кололи ею случайных пассажиров. К счастью, в Омске такие случаи пока не регистрировались.
Да, Германия по сравнению с Россией-сказка для больных ВИЧ. Бесплатные обеды, денежное довольствие, со вкусом обставленная квартира. К каждому инфицированному приставлен социальный работник. Больной может просто попросить его сходить с ним погулять, когда на душе становится невмоготу… Организуют помощь ВИЧ-инфицированным всевозможнейшие общественные объединения.
— Ни одного медика, ни одного чиновника нет в этих структурах, — продолжает Галина Калачёва, — Не то что в России… У нас ведь государство должно контролировать всё и вся. Возглавляют немецкие общественные организации, как правило, бывшие наркоманы, проститутки, представители сексуальных меньшинств… Деятельность организаций узкопрофильная… Там работают только с гомосексуалистами, здесь — с женщинами-наркоманами, где-то — с проститутками… Проблемой «ВИЧ и дети» занимаются отдельные комитеты.
— Есть ли в Омске подобные общественные организации?
— Я была очень удивлена, когда узнала, что на сегодняшний день в нашем городе зарегистрировано около 2600 общественных организаций. Порядка пятнадцати из них работают по нашему профилю. Чем они занимаются? К сожалению, их работа не видна.
Действительно, единственной задачей, которую ставят перед собой многие общественные объединения, является зарабатывание грандов. Деньги получить непросто, ещё сложнее за них отчитаться… Заграничным коллегам живётся гораздо легче. У них нет необходимости клянчить средства в другом государстве. Правда, есть всё же в Омске добровольцы, пытающиеся хоть что-то сделать для людей из группы риска № 1, для наркоманов…
— Есть у нас несколько общественных организаций, в которых волонтёрами работают бывшие наркозависимые омичи, — говорит Галина Калачёва. — Эти люди ходят по «варочным хатам», разносят шприцы, спиртовые салфетки, когда позволяют финансовые возможности, и поливитамины — элементарные препараты, помогающие поддерживать работу печени. Некоторым волонтёрам удаётся обменять до трехсот шприцов в месяц. Конечно, не много, но государственные организации и этим похвастаться не могут. В Омске есть два амбулаторных пункта, где использованные шприцы обмениваются на новые. Работают данные центры более двух лет. Идёт реклама по радио и телевидению. А результат невелик. 30-50 человек в месяц пользуются услугами специалистов этих учреждений. Мизер, если учитывать, что, по экспертной оценке, в Омской области сегодня проживают около 75 тысяч наркоманов.
На столе эпидемиолога появляется странная вещичка, преподнесённая в подарок немецкими коллегами. Миниатюрная металлическая чашечка в стерильной упаковке. В такой «посуде», бесплатно раздаваемой всем желающим, немецкие наркоманы готовят себе героин. Тут же прилагается спиртовая салфетка для обработки вен перед уколом и фильтр, через который раствор попадает в шприц. В России до производства таких «безделушек» ещё не додумались. Да и дело ли нам до «падших ангелов» в человеческом обличье? Разве деньги больше не на что тратить?
Кажется, и жители Германии могли бы найти другие формы вложения средств. Тем не менее, выпускают там и «посуду» для героина, и вполне официально раздают «лёгкий» заменитель героина метадон, который, в частности, позволяет наркоману хотя бы отчасти контролировать свои действия и принимать точно по расписанию назначенные лекарства… И результаты налицо: сегодня в Германии «наркоманский» путь передачи ВИЧ-инфекции далеко не самый значимый. В отличии от России, где до 90% больных являются наркоманами. Пока 90%… Откуда возьмёт наше государство средства, если ВИЧ выползет из наркоманского болота и пропишется в квартирах обычных людей? Ведь даже сегодня лечить больных не на что. В любом случае, раздача спиртовых салфеток и шприцов обходится гораздо дешевле, чем лечение инфицированных.
Да и переживать по поводу денег, выброшенных на ветер вместе с использованными «баянами» — так называются в наркоманской среде шприцы — не стоит. Не наши они, средства-то. О российских наркоманах беспокоится кто угодно, но не мы, россияне. Деньги на медицинские препараты, на подготовку наших специалистов выделяются из-за границы, из той же Германии. Всевозможнейшие зарубежные фонды пытаются остановить вал ВИЧ-инфекции в России. Мы же, в лучшем случае, занимаемся обследованием, после которого оставляем больных один на один с бедой.