Аул Коянбай в Таврическом районе — чисто казахское поселение. И многие национальные традиции сохранились здесь почти в неизменном виде. Одна из них — традиция держаться друг за друга, друг другу помогать, родня вы или не родня.
В 1993 году Коянбай, бывший тогда отделением колхоза «Неверовский», вышел из состава хозяйства.
— Пошли мы на это, — поясняет Муталап, — чтобы сохранить свою деревню. И время показало, что поступили правильно. Колхоз «Неверовский» сегодня — банкрот.
Поначалу на территории аула было образовано двадцать шесть фермерских хозяйств, объединившихся в фермерскую ассоциацию, во главе которой встал Магжан Буланов — именно ему принадлежала идея выделения из колхоза. Но позднее экономическая ситуация подтолкнула к преобразованию ассоциации в сельхозартель «Коянбай». При этом земля осталась у людей в собственности. Сельхозартель ее у землевладельцев арендует, расплачиваясь кормами, мукой, услугами. А сельхозпроизводство жители аула ведут сообща.
— Так проще, — говорит Муталап, — и налоги платить, и вообще выживать.
Муталап Ахметов в сельхозартели работает агрономом. Поскольку остальные специалисты, в том числе председатель Магжан Буланов, разъехались по делам, кто в Омск, кто в райцентр, именно ему выпало нас сопровождать, хотя день у него выдался трудный: он с четырех утра был на ногах. Артель ведет сейчас обработку посевов гербицидами. А это лучше делать в такие вот ранние часы.
— Председатель Магжан Зайны-шевич, — рассказывает Муталап, — уехал утрясать вопрос с горючим. ГСМ из-за их дороговизны для нас — самая больная проблема.
Коянбай — деревня хоть и небольшая, посевной клин у нее — солидный. В этом году посеяно 2400 гектаров пшеницы, 1000 гектаров ячменя, 400 гектаров кормовых культур. Весной сельхозартель решила взять кредит на покупку горючего. Но получила лишь часть необходимой суммы.
— Банки, — жалуется агроном, — диктуют невыполнимые условия. Чтобы взять кредит, допустим, в миллион рублей, нужно обеспечить залог на три миллиона. Хорошо, у нас есть стадо. Реализуем молоко, мясо. И благодаря этому находим чем заправлять технику. Но ведь не дело — резать скот летом. Если бы мы дорастили его до осени, то выручили бы больше денег и больше бы могли на них сделать для хозяйства.
Нынешний год, по словам Муталапа Усеновича, и в погодном плане сложный. Только накануне нашего приезда прошел первый дождь, поэтому придется, говорит он, с заготовкой кормов на зиму повременить, пусть травы подрастут. Хотя «зеленку», чтобы сейчас скот кормить, хозяйство уже вовсю косит.
На машдворе знакомимся с механизатором Кожакбаром Нур-магамбетовым и его напарником Кадыржаном Омаровым. Они готовят комбайн к уборке зерновых. О Нурмагамбетове Муталап Усенович говорит так:
— В советское время он точно был бы героем соцтруда. У него — самая высокая в хозяйстве выработка. В 2004 году стал чемпионом уборки в области. Получил в награду «Жигули». В эту посевную один засеял на тракторе 45 процентов посевной площади. Он как вожак, за которым тянется молодежь.
Молодой напарник чемпиона Кадыржан — недавний выпускник СПТУ. Но уже женат, построил дом. Таких, как он, в Коянбае немало. В местной школе-девятилетке — 120 учеников. («В средней школе в Неверовке учащихся меньше, всего 90», -говорит агроном.) По договору со службой занятости сельхозартель ежегодно направляет выпускников школы на учебу в районное СПТУ. В этом году семь человек с дипломами механизаторов вернулись в аул. Все трудоустроены. Чем здесь привлекают молодежь? Во-первых, стабильно выплачиваемой зарплатой, во-вторых, возможностью решить жилищный вопрос. Жилье молодые семьи, собственно, строят сами. Но общество им помогает.
— Мы всем аулом делаем саманные кирпичи. Возводим из них стены. А дальше застройщики обкладывают эту основу обычным кирпичом, как им хочется. Такой дом получается достаточно дешевым и теплым, — говорит Муталап Ахметов.
Я заметила, что дворы в ауле — очень просторные. Наверное, с запасом на будущее, ведь в каждой семье — не меньше трех-четырех детей. Да и скота здесь держат помногу. Арендная плата, которую получает население за свою землю, это позволяет. Муталап Усенович сослался на свой пример. В прошлом году артель заплатила за один пай по две тонны ячменя и 600 килограммов пшеницы на муку.
— У меня семь паев. Получается четырнадцать тонн ячменя. Я могу на это четыре лошади держать, пять коров, пятьдесят овец.
Мясо аульчане обычно сами везут на базар, активно используют возможности губернской ярмарки. Услугами перекупщиков пользуются редко (если не в силах стоять за прилавком), считают их закупочные цены невыгодными. Благодаря большому поголовью подворье приносит неплохой приварок к заработку. Но оказалось, что это палка о двух концах.
— У нас в нынешнем году только половина техники прошла техосмотр, — рассказывает Муталап. — Почему? Некоторые работники не слишком утруждают себя работой на производстве. Лучше, говорят, мы бычков выкормим и сдадим, чем за ваши гроши наизнанку выворачиваться. Мы им отвечаем: «Забирайте землю и идите, никто вас не держит». Не уходят. Понимают, что сами, без сельхозартели, скотину не прокормят. Но нам-то от таких работников мало проку. И мы пока не знаем, как эту проблему разрешить.
— А пьяницы у вас есть?
— Как же нет? Не на отдельной планете живем, «Болячки» у нас такие же, как и у всех. Поборемся. На совет старейшин любителей выпить приглашаем. Ограничения ввели на продажу алкоголя на территории аула. В магазине нашем все можно приобрести, кроме водки. Коммерческим киоскам после шести вечера торговать запрещаем, чтобы молодежь, идя на дискотеку, не испытывала искушения захватить с собой пиво. По вечерам дежурство организуем на улицах. На каждой улице у нас староста имеется. Он и за чистоту отвечает, и за порядок. Никто же к нам из Неверовки не приедет и порядок не наведет. Мы сами должны создать атмосферу, чтобы людям жилось спокойно.
На деньги сельхозартели в ауле была построена мечеть, приглашен священнослужитель. Содержание мечети — также на плечах хозяйства.
— Это же нам нужно, обществу, — объясняет Ахметов.
Имам Жолауш работает в Коянбае с октября прошлого года. Он не скрывает: общее падение нравственности в стране коснулось и маленького аула Коянбай. У детей отсутствует прежнее уважение к старшим, они позволяют себе пререкаться даже с учителями в школе. Нет уважения к труду. Рушатся семьи, хотя в исламе развод всегда считался смертным грехом. Пьянство, в том числе среди молодых, стало настоящим бичом. Имам считает, что все это от недостатка духовных знаний. И радуется, что многие родители сегодня сами ведут к нему своих сыновей и дочерей, чтобы приобщились к Богу.
— Вот они, — показывает Жолауше на двоих парнишек, пришедших на дневную молитву, — уж точно никогда ничего не преступят, потому что познали закон Божий, который учит только добру.
Мечеть стоит в самом центре аула. И полумесяц на ее крыше виден отовсюду. Пять раз в день зычный голос имама приглашает население на молитву. Это не значит, что народ должен все бросить и идти в мечеть. Молитву, говорит имам, можно читать и работая в поле, на ферме. Всевышний предусмотрел, что люди заняты, трудятся. Есть специальный сокращенный вариант молитвы.
А мы с Муталапом Ахметовым едем дальше: посмотреть, как пасется скот. Агроном рассказывает: в этом году сельхозартель в рамках национального проекта приобретает в лизинг племенных коров. Кормовая база у хозяйства — хорошая. А вот стадо нуждается в обновлении крови. Документы на покупку уже оформлены. Но возникли сложности с «отовариванием» заявки. Оказалось, не так просто в России купить племенной скот, даже в рамках нацпроекта. К ноябрю тем не менее животных обещают поставить.
— Сегодня много говорится о кризисе деревни, об отсутствии у нее будущего. А вы в будущее своего аула верите? — спрашиваю я своего собеседника.
— Если не верить, ради чего тогда жить? Грош нам цена, если у нашей деревни отсутствует будущее, — отвечает он.