Из шестидесяти поступивших в институт к третьему-четвертому курсу остаются едва ли не сорок. Между тем лет десять назад нелегкое бремя ученичества пришлось вытерпеть и самим преподавателям, для которых мировая экономика была далеко не самым знакомым предметом. «Где вы тогда нашли преподавателей столь дефицитных дисциплин, знатоков международных валютно-кредитных отношений, к примеру?» — спросила я Игоря Медведева.
— Кошмарные были проблемы, но те, кто стоял у истоков создания института, обладали острейшим чувством времени. Я имею в виду Владимира Евгеньевича Добровольского, он был тогда председателем экономического комитета администрации города, и нынешнего ректора Университета путей сообщения Ильхама Исламовича Галеева. Мы исходили из того, что первые два года студентов нужно было учить математике, истории, философии и прочим наукам, нашим преподавателям досконально известным. Дальше поняли, что есть дисциплины, по которым вряд ли найдутся в Омске специалисты. Что было делать? Нужно было учиться. В то время по стране шла мощная волна западных проектов в сфере образования. Нам удалось найти молодых, инициативных людей, которые прошли курсы обучения, побывав в Европе на стажировках. Вначале мы совместно пользовались грантами, которые получали другие учебные заведения, в первую очередь — московские. Потом мы сами научились их получать.
— Обучение у вас, прямо сказать, не дешево. Достаточно ли в Омске обеспеченных людей, имеющих возможность давать своим детям престижные специальности?
— Одно время у меня в кабинете висела статья академика Бестужева-Лады с очень красноречивым заголовком: «Бесплатным бывает только плохое образование». Это, отчасти, литературный прием, но в самой основе лежит верный подход, который заставил нашу страну повернуть оглобли и перейти из одной экономической системы в другую. У плановой экономики было много достоинств, но был один бич, который не позволил ей соревноваться с экономикой капиталистической, — это уравниловка. Так вот, и в бесплатном образовании имеет место быть уравниловка: всем сестрам по серьгам, то есть всем вузам бюджетных средств поровну. Зато в тех институтах, что работают за деньги, принцип другой: как потопаешь, так и полопаешь. Кто же тебе будет платить, если ты халтуру гонишь? Мы изначально написали на своем знамени: мы дипломов не продаем — мы продаем знания.
— Вы учите студентов управлять бизнесом, а значит, можете профессионально судить о том, что он собой представляет в Омской области. Некоторые эксперты считают, что наш регион не слишком хорош для предпринимательства: риск высок, сильна зависимость от власти. Что вы думаете по этому поводу?
— Должен сказать, что клеймо «депрессивного региона» не без оснований к нам прилеплено. Уровень и темпы развития бизнеса в Омске сегодня ниже, чем во многих соседних регионах. Отсюда проистекает сравнительно невысокий уровень доходов населения, за ним — такой же уровень цен на товары и услуги. Если цены не соответствуют затратам, то бизнес выдыхается и «колечко депрессивности» замыкается. В регионе низка внутренняя платежеспособность, и это мешает предпринимательству развиваться.
— Как же тогда быть омичам?
— Полагаю, что это явление временное. Люди постепенно учатся зарабатывать деньги, хотя и с трудом. Простой пример: при открытии магазина, кафе, мастерской персонал улыбается от уха до уха и готов во всем тебе услужить. Однако через пару недель куда все это девается? Значит, это пока не образ жизни, а насильно внедряется теми, кто за границей посмотрел, как должно быть. Но перспектива есть. Я верю в нормальное, цивилизованное будущее нашей страны и Омска, глядя на студентов. Это другое поколение, с иной системой ценностей, более адекватной новым экономическим условиям.
— Кстати, о стране… Как бы вы определили суть нынешнего политического момента?
— По большому счету, нынешним летом в России ничего архисущественного не происходит — и, честно говоря, это здорово. Так хочется стабильности. Стабильность — основа ведения любого бизнеса. Если я толком не знаю, что будет завтра, какой ход предпримут политики, каков будет курс доллара, то как я смогу принять решение? Мне представляется, что сейчас мы наконец-то входим в полосу, когда неопределенность заметно уменьшается. Есть объявленная линия правительства, хотя многие его решения непопулярны. Скажем, на всех углах критикуют Германа Грефа, который считает, что образование должно быть конкурентным. Кстати, он не призывает сделать его платным, он предлагает те деньги, которые государство поровну направляет в вузы, раздать абитуриентам, чтобы те сами несли их в учебные заведения, выбирая лучшие. Причем деньги надо раздать отнюдь не поровну, а в зависимости от того, кто как окончил школу. Чем больше конкуренции, тем выше скорость движения по пути прогресса.
— На ваш взгляд, какие силы сейчас гарантируют эту стабильность?
— Пофамильно не скажу, а в принципе, это процесс объективный. В детстве я взахлеб зачитывался всякими графами Монте-Кристо, наследниками из Калькутты и тому подобной литературой, так вот примечательно, что прошедшее российское десятилетие имеет очень много общего с временами, описанными в этих романах. Это эпоха первоначального накопления капитала, где все замешено на нечистоплотности, предательстве, ловкости рук, возможности оказаться ближе всех к государственной кормушке.
— Вы полагаете, что такая эпоха — вещь неизбежная?
— Думаю, да. К примеру, вы считаете, что коррупция — чисто российская проблема? Ничего подобного, она существует во всем мире так же, как во всем мире существует вполне отрегулированное законом лоббирование. Поскольку Запад раньше всех написал на своем флаге слово «рынок», у него наработано больше механизмов решения экономических, хозяйственных, правовых проблем. Вот и все. С окончанием эпохи первоначального накопления, как только собственность поделена, люди, ее получившие, заинтересованы в том, чтобы собственность эту холить, лелеять и сохранять. Именно они и становятся первыми поборниками законности. В их головы приходит понимание, что, если ты хочешь быть спокойным за свои миллионы, сначала позаботься о том, чтобы рядом не было голодных и обиженных. Именно тогда начинаются цивилизованная благотворительность, меценатство и прочие вещи.
— Правильно ли я вас поняла, что идущие в стране процессы далеко не столь хаотичны, как зачастую принято считать?
— Добиться справедливости вообще невозможно, прежде всего потому, что у каждого свое понимание справедливости. Иной раз считают, что если удалось гражданину нарожать пятнадцать детей, то каждый из них имеет по праву рождения свою «долю пирога». Поинтересуйтесь: а так ли это в остальном мире? Здравомыслящий человек позволит себе увеличить семью только тогда, когда ощутит, что он ее в состоянии прокормить.
— Российское население эту вашу мысль вряд ли поддержит.
— Российское население — не единая масса, о каждом его слое надо говорить отдельно. Понятно, что есть аграрные регионы, где большая часть проживает в очень неблагополучных населенных пунктах, сохраняет прежние порядки и голосует за коммунистов. Там продолжают вспоминать, как раньше все было здорово, хотя далеко не все было так уж здорово. Есть и другие регионы, где люди давно учатся жить сами. Они говорят государству: «Вот он я. У меня есть способности и энергия. Дай мне возможность их приложить и оставь меня в покое. Мне не нужно никаких благ от тебя, более того, если дашь мне заработать денег столько, сколько сумею, я готов ими с тобой поделиться».
— Западные государства дают возможность учиться самым талантливым, невзирая на их платежеспособность. А в ИМЭК есть одаренные студенты, которые учатся бесплатно?
— Каждая страна устраивает все по-своему. Там существуют стипендии, с помощью которых можно оплатить учебу, жилье, питание. Чтобы такую стипендию получить, надо продемонстрировать весьма высокий уровень интеллекта. В западных странах есть вузы как государственные, так и частные. Это у нас в России пока еще зациклены на том, что двуглавый орел обязательно должен присутствовать на дипломе, иначе это будет образование второго сорта. Самое смешное, что и Оксфорд, и Стэнфорд, и Кембридж — это негосударственные вузы. На Западе давно уже есть понимание того, что важна репутация учебного заведения, а не то, к какой форме собственности оно относится. За рубежом в государственных вузах обучение, как правило, дешевле, а в некоторых странах и вовсе бесплатное. Во Франции, к примеру, всех желающих без ограничений принимают на первый курс, но в течение первого года безжалостно отсеивают тех, кто не может или не хочет учиться.
— Я не поняла, так есть у вас в ИМЭК «бесплатные места»?
— У нас практически каждый год есть пять бюджетных мест из шестидесяти, есть они и в этом году. На эти места очень высокий конкурс, это и есть наша краса и гордость, пример для остальных студентов.
Игорь Львович Медведев возглавляет Институт менеджмента и экономики (ИМЭК) Омского госуниверситета путей сообщения. Начав свою историю со специальности «Мировая экономика», факультет СибЭКО, ставший затем институтом, в 1998 году был преобразован в ИМЭК, уже подготовивший для омского бизнеса более сотни профессиональных экономистов. Молодой институт строит учебный процесс, отбирая лучшее из российских и западных традиций, дорожа собственной репутацией и «качеством» выпускников.