— Равиль Ахметович, в обществе идея акционирования железной дороги воспринята неоднозначно. А у вас какое к ней отношение?
— Наверное, вы уже знаете, что идею эту одобрили и президент, и правительство, и Госсовет РФ. Будет создана акционерная компания «Российские железные дороги», сто процентов акций которой останется у государства. Отношусь к этому положительно. Приличное количество пет никаких дотаций от государства дорога не получала, хотя несет огромные убытки от пассажирских перевозок. Изношенность подвижного состава достигла на сегодня пятидесяти-шестидесяти процентов. Министерство путей сообщения старается привлекать в отрасль инвестиции. В прошлом году они составили 73 миллиона рублей, в этом — 110 миллионов. Тем не менее сами, без помощи правительства, мы обновить основные фонды не сможем. Одна электричка, которую недавно купило наше отделение, стоит 49 миллионов, один пассажирский вагон — 5 миллионов. Чтобы поднять железнодорожное хозяйство на должный уровень, надо за пять лет вложить в него 600-700 миллиардов рублей. Акционирование позволит эту проблему решать.
Появляется возможность и для снижения железнодорожных тарифов. Мы ведь отказываемся от дорогой инфраструктуры. Жилье передаем, школы уже передали, больницы, думаю, постепенно передадим на баланс муниципалитетов. Нам должны остаться только пути, вагоны, локомотивы, светофоры. За счет этого тарифы неизбежно упадут.
— Недавно по телевидению президент говорил о непрозрачности железнодорожных тарифов: неизвестно, как они складываются. И даже заявил, что устанавливать их должно не Министерство путей сообщения, а какая-то сторонняя структура.
— Да, выступая на заседании коллегии Министерства путей сообщения, Владимир Владимирович Путин в числе других вопросов поставил перед железнодорожниками и этот: о необходимости сделать тарифы прозрачными. Мы со своей стороны предложили создать тарифную комиссию во главе с заместителем председателя правительства Виктором Христенко. И теперь МПС по своему усмотрению не сможет увеличить тариф ни на одну копейку. Все изменения будут рассматриваться этой комиссией и министерствами, влияющими на ценовую политику: Минэкономразвития, Министерством антимонопольной политики и другими.
— Любая реструктуризация влечет за собой высвобождение кадров. На станциях Называевская и Исилькуль оно уже произошло. Какое в итоге ожидается сокращение, и как будут трудоустраиваться люди?
— В связи с внедрением новых технологий, которые еще называют безлюдными, организация перевозок выходит на качественно иной уровень. Ну, представьте, движением составов в Омске сегодня руководит диспетчер, сидящий в Новосибирске. За 400-500 километров он подает сигналы поездам, переводит стрелки и так далее. Поэтому часть людей неизбежно будет высвобождаться. Сейчас в отрасли работает полтора миллиона человек, а через три года должно остаться на 480 тысяч меньше.
Могу сказать, что в Омском отделении никого из подлежащих сокращению не бросят на произвол судьбы. В Называевске и Исилькуле, где больше не придется осматривать вагоны и цеплять локомотивы, людям, оставшимся не у дел, мы предложили на выбор не меньше двух-трех мест работы. И не только на железной дороге. Вместе с районными администрациями хотим создавать новые рабочие места. В Называевске, если наберется достаточное количество желающих, можно будет запустить производство пряников или же линию по выпуску сухого молока на молочном комбинате. Сейчас мы изучаем спрос на эти специальности среди наших людей. Наберется человек тридцать-сорок, тогда железная дорога свою долю в деньгах обязательно внесет. То же в Исилькуле. Там есть возможность построить вторую линию на молзаводе, организовать производство мыла, мясо-костной муки на мясокомбинате, ряд рабочих мест на мебельной фабрике. Если — повторюсь — желающие найдутся, они будут там работать. А часть людей захотела переехать в Карасук и в Иртышскую. Мы им там будем постепенно предоставлять жилье. Еще часть — согласилась из Исилькуля ездить в Омск, на станцию Входная. Но даже если кого-то сейчас по сокращению штатов уволят, он в течение года будет получать зарплату. И за это время мы подберем ему работу. У нас составлены списки особо не защищенных: это женщины, которым за пятьдесят, женщины, у которых мужья не работают, матери-одиночки… И ни один человек не будет просто так выставлен за ворота. Высвобождаем одно рабочее место — предлагаем другое. Однако кто-то соглашается на наши предложения, а кто-то, надо заметить, отказывается. Особенно это касается называевцев. Многие из них ездят на заработки на Север, привозят оттуда очень приличные деньги. Поэтому что бы мы им ни предложили, их это вряд ли устроит.
Понятно, что отработав по многу лет на одном и том же месте, каждый хотел бы остаться на прежней работе. Но какие здесь перспективы, я уже сказал. Мы переходим на технологии мирового уровня. И скоро, скажем, при капитальном ремонте путей человеческая рука их касаться не будет.
— Как повлияет все это на судьбу университета путей сообщения, который в прошлом году отметил семидесятилетие и имеет репутацию одного из лучших в отраслевой науке? Не окажутся ли какие-то его специальности ненужными, а выпускники -невостребованными?
— Сокращение кадров в основном касается не инженерно-технических работников. В прошлом году все сто процентов выпускников университета путей сообщения были приняты на Западно-Сибирскую железную дорогу. То же — и в этом. У нас на Западно-Сибирской дороге — два вуза: новосибирский и наш. Разные специальности. На все — конкурс. И вузы знают, и мы знаем, сколько и каких специалистов надо готовить. И потом — мы же направления даем своим людям, стипендии платим. Нет, сейчас вузам еще больше внимания уделяется. Мы чувствуем нехватку кадров, инженерно-технических в особенности. Появляются новые специальности, например, диагностирование подвижного состава, а специалистов нет. Так что наоборот, факультеты будут увеличиваться. Есть также мысль объединить в одну систему непрерывного образования университет и железнодорожный техникум, чтобы учебный процесс и там, и там вели одни преподаватели. Считаю, от этого дорога только выиграет.
— Равиль Ахметович, а когда вы свои больницы бюджету передадите, финансирование этих учреждений ведь совсем другое будет…
— Когда передадим? Наверное, другое. Сейчас, не секрет, наша медицина прилично выглядит. Как-то лучше у нас получается и с лечением, и с питанием больных. Замечу, насчет передачи лечебных учреждений это я свою личную точку зрения высказал, и кого-то она, безусловно, не обрадует. А вообще существуют разные мнения. Министерство антимонопольной политики настаивает, что и медицину, и даже профильные учебные заведения нам следует отделить. Министр путей сообщения напротив убежден, что этого делать не стоит. Пока же медицина — у нас. Но отдельные амбулатории мы передаем. Допустим, в Исилькуле хотим свою больницу отдать местному самоуправлению. Там все равно железнодорожников лечится процентов двадцать-тридцать — не больше. А районная больница — в крайне плохом состоянии. Наше здание — новое. Передадим -и вместе будем работать.