Наш корреспондент встретился с отважным экипажем несколько дней спустя.
Просто мечта
— Кругосветка — это просто мечта, — сказал корреспонденту «Жизни» капитан яхты Сергей Щербаков. — Это как болезнь, которой надо переболеть. Нас часто спрашивали — а что мы имеем от своего похода, особенно это интересовало иностранцев. Когда мы отвечали, что коммерческой цели у путешествия нет, то многие сразу вызывались помочь в решении некоторых проблем. Зачастую помощь была весьма ощутимой. Нас везде встречали, как героев, хотя многие готовы были просто признать нас сумасшедшими. В Кодьяке один из американцев просто так пришел в гости — принес 20 долларов и бутылку «Столичной». В Калифорнии, когда на винт яхты намотался трос, пришлось прибегнуть к помощи специалистов для его очистки. Эту работу выполнила Кэти, опытный водолаз, обычно берущая за услугу 45 долларов. С нас Кэти не взяла ничего и даже подарила свою картину. Объяснила просто: не каждый день приходится встречаться с русскими. При переходе через Панамский канал нужны были кранцы — приспособления, чтобы корабли не бились друг о друга. Чаще всего это старые автомобильные покрышки. Местные на этом целый бизнес делают. Нам покрышки просто дали с другой яхты, уже прошедшей канал.
Не отпустить -себе дороже
— Вы уезжали так надолго. Как вас отпустили домашние?
— Отец был очень горд, что меня взяли в экипаж, — рассказывает Александр Щербинин, самый молодой из экипажа. Ему довелось путешествовать пять месяцев. -Отец — старый яхтсмен, а потому проблем не было. Он просто был счастлив увидеть мир моими глазами.
— Я мог остаться, — говорит Алексей Декельбаум — Но жена поняла, что оставлять меня дома — себе дороже. Это надо пережить, как болезнь, вылечить которую можно только морем.
— Мы с женой два года назад отпраздновали серебряную свадьбу, — вспоминает капитан «Сибири». — За это время настолько научились понимать друг друга, что особых проблем не возникло. Моя семья поняла, что я, конечно, могу мечтать о море, лежа с книжкой на диване — так уютнее и безопасней. Но нельзя запрещать мужчине делать то, что он хочет. Я же мог потерять целый пласт в своей жизни, как знать -может, самый главный.
Сергея Кикотя не только отпустили, но перед походом говорили — скорей бы ты ушел. Многие месяцы подготовки к плаванию старпом буквально прожил на яхте, разрываясь между работой на заводе и «Сибирью».
— Когда ты только остепенишься, выговаривала мне жена, — смеется Кикоть. — Ясно было, что чем быстрее мы уйдем в кругосветку, тем быстрее вернемся. Встретили нас ласково. Дома лампочка перегорела, дверца шкафа оторвалась, полочка покосилась. Говорю жене — может, привести все в порядок. А она спокойно так отвечает — сделай, если хочешь. Чувствую — для семьи главное, что я дома.
— И насколько вы остепенились?
— Пока — навсегда. Дальше видно будет.
— А я вообще за хлебом ушел, -под дружный смех экипажа поведал Владимир Шельменков.
Северный морской путь
— Проскочить Северный морской путь на яхте до вас не сумел никто.
— Это не было просто везением, — рассказывает Сергей Щербаков. — Специальная конструкция киля позволяла уменьшить осадку яхты до одного метра и двигаться вдоль берега, между кромкой воды и ледяным припаем, Идти по самому «ледяному» участку от Диксона пришлось самостоятельно. Стоящие неподалеку ледоколы «Таймыр» и «Россия» помочь отказались, ссылаясь на отсутствие приказа. Но помогла погода. Дувший несколько дней сильный южный ветер сдвинул льды от берега в море. Образовавшейся полоски воды небольшой глубины — 3-4 метра — вполне хватало, чтобы яхта могла пройти, Когда ветер сменился, стали обходить льдины с северной стороны.
Сергей Щербаков писал тогда в бортовом журнале; «Намотали сотни километров, но вперед не продвинулись».
— Между льдин шли, как по асфальту, — вспоминает старпом Сергей Кикоть. — Вода гладкая, волн нет. Когда вдруг появились волны, мы поняли, что вырвались из ледяной ловушки у острова Правды и можем продолжать путь.
Оверкиль
— События у острова Кадьяк поставили под сомнение возможность продолжать экспедицию?
— 28 сентября 2000 года яхта перевернулась, — вспоминает капитан. — В проливе Шелехова, когда яхта вышла с глубокой воды на мелководье, встретились с аномальным волнением. Волны поднимались до десяти метров, ветер до 56 узлов. Была темная ночь. Команда спала, у штурвала стоял Сергей Кикоть.
Волна налетела так неожиданно, что старпом даже испугаться не успел, только сообразил, что летит в воду.
— Набрал полные легкие воздуха и стал отсчитывать время, -вспоминает Сергей Борисович. -Досчитал до десяти — вынырнул. Яхта стоит, только мачты полностью снесло. Слышу, меня командир окликает. Отвечаю — я здесь, чего ты зря волнуешься. Проблемы «человек за бортом» не возникло, хотя я там побывал. Выбраться смог не сразу. Мачты упали прямо на страховочный линь и мешали мне. Пришлось страховку отрезать и только потом вылазить из воды.
— Как самого промокшего, Кикотя отправили сушиться, — дополняет капитан, — а остальные стали решать, как быть дальше. Можно было вызвать спасателей, они появились бы быстро. Вертолет забрал бы людей, оставив судно в океане. До сих пор не пойму, почему не вышел из строя дизель, он просто обязан был в такой переделке развалиться на части. Осмотревшись, команда решила продолжить путь самостоятельно, Это решение далось непросто. Но мы рисковали не яхту потерять, не десять лет жизни, отданные подготовке к походу. Погибла бы мечта.
Синяки и шишки — это не смертельно, решила команда. В течение трех часов выловили из воды обломки мачт, навели порядок во внутренних помещениях, определили поломки оборудования, восстановили связь. Яхта продолжила путь до острова Кадьяк.
Кстати, только вылетевший за борт Кикоть время переворачивания определил в 10 секунд. Остальная команда успела досчитать только до четырех — по секунде от удара до удара об стенки, потолок и пол.
Золотые руки
— Вы рисковали жизнью, отказавшись от помощи на потерпевшей крушение яхте в штормящем море…
— Золотые руки экипажа способны были самостоятельно устранить значительную часть неполадок на всем протяжении маршрута, — уверен капитан и так представил команду: Сергей Кикоть -техническая мощь и движущая сила, Александр Чулков — электронный мозг, знает все от электролампочки до компьютера, боцман Владимир Шельменков -душа коллектива. Остальные -матросы. Кстати, электронное оборудование на яхте такое, что подводная лодка может позавидовать.
Ремонтироваться приходилось часто. Какую-то работу выполняли на ходу. Самый долгий ремонт — на острове Кадьяк. Серьезные поломки устраняли в портах Сиэтла и Юрики, восстанавливали валовую пинию в Сан-Франциско, в Португалии двигатель меняли, а уже во Франции его снова заклинило. Несколько раз яхту поднимали на берег, частенько поломки устраняли в акваланге под водой. Не забыли о и красоте — в Сиэтле яхту покрасили.
Красота островов и морей
— Вы объехали весь свет. Где понравилось больше всего?
— Мне запомнилась бухта Толстого в Канаде,- вспоминает капитан.
— Стоит на якоре дом размером 20х30 метров, вокруг него понтоны из бревен, плоты — прекрасная стоянка. Живет там супружеская пара Свид и Ширлей. Летом этот плавучий ресторан или маленький отель принимает гостей. Нас встретили как друзей, и мы провели прекрасный вечер с исполнением под аккордеон и гитару русских и американских народных песен. С хозяевами на плоту живет их 19-летний сын Джон, который ежедневно на мотолодке ездит в школу за 5 миль, а также свинья Джозефина. полноправный член семьи. Джозефина четко знает «свои» владения. Стоит гостю пересечь невидимую границу ее территории, как свинья набрасывается и может здорово покусать. Она даже сама выходит в туалет отправлять свои надобности.
Дом отделан под старинную охотничью заимку, и арсенал холодного и огнестрельного оружия у хозяев тоже очень приличный, на каждого (включая свинью) по нескольку стволов приходится.
Саше Щербинину больше всего понравился остров Кокос.
— Предания утверждают, что там в старые годы пираты спрятали тонны золота и драгоценностей, — рассказывает матрос. — Было много желающих найти клады, но поиски успехом не увенчались. Сейчас этот остров — заповедник, где нельзя взять даже камушек, только смотреть и фотографировать можно. Поражает буйство зелени. Она практически везде до самой воды, даже скал не видно. Очень много водопадов (без свежей, чистейшей ключевой воды мы не остались). Почва похожа на наш российский чернозем — черная, жирная. На острове нет ничего ядовитого (растений, змей, животных), только на воде много мошек. Подводный мир очень богатый, только одних акул более ста видов, и все они не кусаются.
— Стою на вахте, — делится Алексей Декельбаум.- Вдруг кит выныривает. Я закричал — не одному же смотреть на такое. Все выскочили. Кит не отставал, пока двигатель не включили. Здоровый такой, больше яхты. Мы долго смеялись — то ли за самку нас принял, го ли сам самкой был.
Экипаж не только не пугался экзотических животных, однажды на стоянке Чулков и Шельменков покатались на морских черепахах, правда, последним это не очень понравилось.
Неоднократно встречали дельфинов, устраивали гонки с рыбой-иглой, наблюдали северное сияние. 11 августа, на острове Русский было не до смеха — убегали от белого медведя.
Ностальгия
— Правда, что Россия — лучше всех?
— Домой хотелось с первых часов путешествия, — говорит Сергей Щербаков. — Другое дело, что Вахта в Тихом океане вернуться можно было, только обогнув земной шар. Так что, двигаясь вперед, команда на самом деле возвращалась.
В сообщениях капитана, в рассказах членов экипажа постоянно проскальзывают сравнения с Родиной. В феврале капитан записал в бортовой журнал: «…Большую активность проявляют скворцы, собираются лететь в нашу сторону…»
Войдя в воды Иртыша на обратной дороге, Щербаков отметил, что по берегам «…Больше всего тальника, ивы, и они на первый взгляд также невзрачны, как мангровые рощи в Панаме или на Кубе, либо пальмовые заросли в Никарагуа или Коста-Рике. Однако в тропиках не бывает зимы и природа не преображается так, как у нас…»
— Одна и та же картина и одни и те же люди изо дня в день -это трудно?
— Справиться с эмоциональной усталостью помогали веселые праздники, анекдоты, великое множество которых знает боцман Шельменков, подарки от родных, которые захватили еще из Омска, — говорит Щербаков.
— На экваторе спрашиваю капитана — можно искупаться? — вспоминает Щербинин. — Он серьезно так отвечает — подожди, сейчас посмотрим, не мелко ли. Потом еще серьезнее — купайся, глубина всего пять километров. Потом Нептун «появился» — было очень весело.
— Но и о традиционном русском способе выхода из стресса мы не забывали, — озорно подмигнув, добавил Алексей Декельбаум.
Завтра снова в поход?
— Экспедиция достигла своей цели?
— Вполне. Выдержали люди, выдержала яхта. Оправдала себя конструкция. Мы сумели полностью самостоятельно пройти Северный морской путь.
— Нужно ли повторить эту экспедицию?
— Нет, ни в коем случае, — дружно заявляет вся команда. — Штормящий Северный Ледовитый, зимний Тихий океаны — это серьезное испытание.
— Губернатор пообещал, что наша яхта станет историческим памятником Омска. — рассказывает капитан. — Но она еще может поплавать, рано ей на прикол.
Вся команда пока собирается отдыхать — экспедиция утомила людей Но Сергей Кикоть, показывая на карте маршрут, по которому прошла яхта, с сожалением говорил, что из-за задержки на острове Кадьяк пришлось идти через Панамский канал. Первоначально планировалось обогнуть мыс Горн. Как знать, не туда ли соберутся завтра отважные путешественники?