Причин тут две. И первая, как ни странно, относится к самим ученым: директор Национального археологического парка «Батаково» Леонид Погодин, которому принадлежат авторские права на коллекцию «саргатского золота», не согласен с условиями показа коллекции не только омичам, но и вообще всем интересующимся стариной землянам. Свой отказ Погодин мотивирует нежеланием отказываться от своих авторских прав в угоду случаю. Однако, с другой стороны, признать, что хотелось получить за это как минимум средства, надобные для реставрации бронзовых экспонатов, ценность которых ничуть не ниже золотых.
— Эта коллекция — вторая по величине после «сибирской коллекции» Петра I, хранящаяся нынче в Эрмитаже, — говорит Леонид Погодин. — Уникальность экспонатов заключается, прежде всего, в том, что они попирают, по сути, все представления о населявших Сибирь племенах две с половиной тысячи лет назад. Ведь принято до сих пор считать, что здесь жили полудикие люди в шкурах мамонта, но, судя по найденным высокохудожественным золотым украшениям — плодам тогдашних ювелиров, на месте нынешней Омской области процветала высокоразвитая цивилизация, если это слово уместно для древнейших времен. Но главное — эта коллекция снимает все вопросы о происхождении петровской коллекции. Известно, что первые золотые украшения древних мастеров начал собирать еще сибирский губернатор Матвей Гагарин. Он и передал коллекцию в дар царю. Но тогда никто не утруждал себя выяснением причинности уникальных находок. Ведь курганный промысел среди простого люда процветал задолго до появления Гагарина в Сибири. А потому, когда в XX веке решили установить источник богатой коллекции, мнения ученых разделились: одни утверждали, что Сибирью в коллекции и не пахнет, мол, все было извлечено в скифских курганах на Балканах и в Крыму. Другие признавали за Сибирью первопричинность петровской коллекции, расширяя, правда, диапазон находок от северного Тянь-Шаня до Ишима. И только в 60-х годах прошлого века нам удалось в курганах Горьковского и Нижнеомского районов найти украшения и изделия того же уровня и культуры производства, что и украшения коллекции в Эрмитаже.
Что же касается реставрации отдельных экспонатов, то деньги, по словам Погодина, несколько раз настойчиво предлагали ему разные коммерческие структуры. Но в одних случаях ученого насторожили недвусмысленные предложения о возможности реализовать «золотые цацки» за рубежом, и он был вынужден отказаться от помощи сомнительных филантропов, в другом случае крупный омский банк предложил свои услуги, обещая очистить бронзовые и золотые предметы из новых находок, но при этом настаивал на полной утрате Погодиным авторских прав. То есть по своему усмотрению банк хотел распоряжаться его интеллектуальной собственностью -научными трудами, фотографиями, издавать буклеты, календари и другую печатную продукцию, сулящую коммерческий успех. Однако в то же время по своим соображениям отказывался финансировать экспозицию. Погодин с такими условиями не согласился, ответив на предложение в том духе, что, мол, если без экспозиции, то тогда вообще не надо:
— Две тысячи лет они в земле пролежали, пролежат еще столько же в запасниках, — говорит в сердцах ученый.
В самом Музее изобразительных искусств на этот счет высказывают лишь недоумение, поясняя, что в области авторских прав никаких недоразумений с археологом у них нет, однако так же, как и Погодин, подтверждают отказ выставлять коллекцию, правда, уже по другим причинам. Главный хранитель музея Анна Чернявская категорически против выставки и считает, что речь идет не столько о нежелании Погодина поступиться своими правами, сколько о технической стороне дела.
— Мы не хотим, чтобы нас ограбили в первый же день выставки, как это уже не раз происходило и с более продвинутыми в техническом оснащении другими российскими музеями, — делится Анна Евгеньевна. — Потому что для того, чтобы этого не случилось, у нас нет абсолютно никаких утешительных оснований. Нужны серьезные меры предосторожности, стоимость которых соответственно выливается также в серьезную сумму.
По словам главного хранителя музея, меры предосторожности, необходимые для показа уникальной коллекции, тянут на 300 тысяч долларов. Здесь имеются в виду и специальные стенды с бронированным стеклом, которое производят в Германии (стоимость каждого -15 тысяч долларов), и сигнализация, и устройство для поддержания особого температурного режима. Понятно, что таких денег у музея нет и никто до сих пор их не предложил. И вообще в ближайшие годы, по мнению специалистов, не предложат. Была, правда, попытка в свое время «Инкомбанка» профинансировать выставку, но, ознакомившись со сметой, там извинились, сказав, что ошиблись дверью. И, как полагает Анна Чернявская, совершенно напрасно, ибо коллекция саргатского золота ничуть не уступает по значимости и ценности «золоту Трои», что несколько лет назад экспонировалось в столичном Музее имени Пушкина. И слова главного хранителя ничуть не преувеличивают их значимость. Есть в коллекции и искусно выполненные золотые пластины, богато инкрустированные бирюзой и гранатом. Есть и более тонкие поделки. Например, браслет с изображением битвы огромного верблюда с не менее огромным волком с короной на голове. Также в большом количестве в коллекции представлены тончайшие шелка с вышивкой из пряденого золота, секрет производства которого был утерян и воспроизведен лишь много позже, но в более грубой форме в Константинополе.
— Жаль, что никому из финансовых воротил не приходит в голову простая мысль, сколь полезна была бы помощь нам в этом деле для своего имиджа, -горюет Анна Чернявская. — Ведь речь идет не о частном событии, а о произведениях искусства мирового значения.
На взгляд музейного работника, решить проблему можно сегодня только на уровне правительства. «Налицо явное непонимание важности проекта. Одна из самых уникальных коллекций не только в России, но и в мире, не может увидеть свет. Где еще такое возможно? А с Погодиным, поверьте, мы общий язык найдем. Ученые — люди капризные, мы это прекрасно понимаем и договариваться научились. Но что толку от этого, когда нет средств?»