МОДНАЯ ПРОГРАММА
Случайно обнаружила в шкафчике пару шприцев с истекшим сроком годности. Гостья — приятельница, только что вернувшаяся из столицы, пошутила: «В Москве ты их могла бы сдать, взамен получила бы новые, импортные. Только наркоманкой надо прикинуться. Там сейчас программа «Снижение вреда» в моде. Как на Западе — презервативы раздают проституткам, шприцы меняют наркоманам». Тут я вспомнила, что и у нас в Омске когда-то тоже начинали внедрять эту программу, финансируемую фондом Сороса. Долго спорили, боялись, что пункты обмена шприцев станут наркорассадниками. А что, интересно, вышло?
Наведя предварительные справки, я двинулась на поиски «притона». Никакие народные приметы дорогу не указывали. Местные жители шарахались, как только я для достоверности предъявляла свои шприцы. Пришлось обойти все подворотни и подвалы. Лишь одна старушка меня пожалела, махнув рукой в сторону милиции. И оказалась права — пункт по обмену шприцев находится в анонимном наркологическом центре Кировского округа, в торце обычной жилой девятиэтажки, по соседству с паспортным столом. Надеясь, что настоящие наркоманы меня, симулянтку, бить начнут не сразу, я смело шагнула внутрь.
КТО СДАЕТ ШПРИЦЫ?
Наркоманов в пункте не оказалось. И вообще никого не оказалось. Тихо, уютно, чисто. Дорогие деревянные панели, над которыми висят плакаты о здоровом образе жизни. Из одного я узнала, как за пять минут с помощью новейших тестов определить содержание марихуаны в моче. За одним из закрытых кабинетов обнаружилась жизнь — пили чай с тортом. Навстречу вышла женщина в медицинской форме — как выяснилось, Елена Полуэктовна Колущинская, заведующая центром. Я протянула ей шприцы.
— Вы что, больны наркоманией?- недоверчиво спросила она.
— Больна. Кажется, — неубедительно соврала я, пряча за спину руки с девственно чистыми венами.
— Тогда нужно пройти обследование. На СПИД и ВИЧ-бесплатно. Как вас зовут? Пойдемте в мой кабинет.
Тут я, войдя в образ, обиделась: зачем обследование, если мне доза нужна? Впрочем, быстро раскололась и призналась в профессиональном журналистском интересе. Елена Полуэктовна не удивилась. Похоже, что нечаянный наркоман изумил бы ее значительно больше. Потому что, по ее словам, в основном поменять шприцы пытаются бабушки и дедушки, которых малая пенсия заставляет экономить на всем. А число наркоманов, обращающихся в центр, уменьшается с каждым годом. В 2000 году, например, сюда наведались 100 человек, потом 80, затем 40, а нынче и вовсе только 11. И то далеко не юные.
— Может, — говорю, — они просто к вам не приходят? Боятся -милиция рядом, да и денег лишних нет на лечение. Ведь только детям все бесплатно.
— Нет, — заверила Елена Полу-эктовна, — они ни к кому не приходят.
Кстати, Колущинская меня предупредила, что в фонде принято говорить не «наркоманы», а «пины» — потребители инъекционных наркотиков. Свой шприц я бросила в специальный контейнер, который неожиданно оказался наполненным. Оказывается, основную работу ведут аутричи -бывшие пациенты, которые теперь ездят по притонам и пропагандируют свой образ жизни, не забывая раздавать шприцы и презервативы. У Елены Полуэктовны аут-ричей двое- почти семейная пара, Татьяна и Максим. Раз в неделю они берут около сотни шприцев и «идут в народ».
«БРОСИТЬ НЕ УГОВАРИВАЮ»
Тане — 23. Лечилась она два раза, говорит, что знает всех врачей в городе, не говоря о пинах. Но в Омске ей не помогли — ездила в Самару. Первый раз держалась два года, сейчас — уже третий. Колоться начала еще в школе, и не какой-то захудалой, а специализированной, с углубленным изучением иностранных языков. Потом продолжила в техникуме. До диплома юриста не хватило только госэкзаменов, на которые просто не пошла — некогда было. Задумалась, только когда «пропали» вены. Вылечиться хотела, как и все в конце концов, когда кончаются деньги, а гнет все сильнее. Только она верила, что это возможно, а другие — нет.
Много сил в единственную дочку вложила мама-инженер. И отец, военный на пенсии, помог, хотя давно не живет с ними. Теперь у Татьяны своя семья — Максим, с которым еще лет семь назад познакомились на «движениях». Потом он пошел по тюрьмам — за воровство, сейчас, рядом с подругой, вроде держится. Только пьет. Очень хочет ребенка и боится за его будущее. А Татьяна считает, что делает большое дело, спасая своих товарищей по несчастью от тяжких недугов, сопутствующих наркомании.
— Мы и помещение снимаем, чтобы тренинги проводить. Домой ко мне приходят или звонят, консультируются. Знают, что не сдам. А лечиться какой смысл? Везде ведь говорят, что наркомания неизлечима. Да и деньги где взять? Бесплатно-то не лечат. Врачи на пинах просто зарабатывают. Маме моей посоветовали хорошее лекарство. И дорогое, конечно. А толку? Все ведь в голове. Не захочешь слезть — не слезешь. Так что я не уговариваю ребят бросать -пусть сами решают. Но убеждаю, чтобы немного думали о себе, снижали вред. Если бы мне раньше, когда кололась, кто-нибудь объяснил, что гепатит через кровь передается, может, его у меня и не было бы. Мы же книжек не читали, телевизор не смотрели, варились все в одной кружке. У моих пинов за год ни разу не было передоза — благодаря тренингам и моим консультациям.
По словам Татьяны, шприцев они с Максимом раздают сейчас гораздо меньше, чем раньше.
Потому что потребителей инъекционных наркотиков стало меньше. Интересно, куда ж они подевались?
СИВУХА С ДИМЕДРОЛОМ
Ответ получила из первых рук, от одного пина, которого удалось выловить возле собственного дома. От пина почему-то изрядно разило спиртным.
— Туда и подевались — ответил Руслан. — Многих пересажали. Барыг, которые помельче, особенно если они с ментами не хотели работать. И тех, кто колется — им проще простого лишнего подкинуть. А те кто остался, теперь ширяются не постоянно, а время от времени. Героин дорогой. И опасно — сдать могут, а сидеть не хочется. Ханки вообще в городе нет.
Она дешевле — вот эти точки и позакрывали. В нашем доме, знаешь, может, тоже точка была. Сначала папаша торговал, потом сын. Папашу взяли, а сынок где-то в другом месте, наверное, на героин перешел, потому что на «бээмвухе» ездит. Так что сейчас все догоняются самогонкой с димедролом — сивухи-то хоть залейся. Вместо одной точки с ханкой теперь в каждом подъезде по три самогонных хаты.
— А милиция — что, об этом не знает?
— Ну ты даешь. Кто — не знает-то?
И то правда — про самогонные — квартиры в нашем доме действительно не знают разве что младенцы. Между прочим, опорный пункт милиции, где сидит наш участковый — в соседнем доме.
ЧЕМ ПИНЫ ХУЖЕ АЛКОГОЛИКОВ?
Вот и ответ на вопрос, куда уходят пины. В алкоголики. По наблюдениям аут-рича Татьяны, число их растет стремительно. Особенно алкоголиков пивных и особенно среди подростков. Героин-то теперь для них как праздник — попробуй найди каждый день по тысяче рублей на дозу. Это мало кому по карману. Зато пиво рекой льется.
Вывод Татьяны вполне согласуется с официальными источниками. В 1999 году в стране было три миллиона наркоманов, сейчас -два миллиона. Причем половина — подростки. Как считает министр образования России Владимир Филиппов, статистика улучшилась не из-за того, что миллион пинов излечились, а именно за сче ттого, что они перетекли в разряд алкоголиков, как правило пивных. По данным министра наши дети в год тратят на выпивку 215 миллиардов рублей. Для сравнения годовой бюджет народного образования — 80 миллиардов.
А мы бьем в литавры, побеждаем наркоманию. Рапортует о достижениях и Омская область -действительно зарегистрированных наркоманов у нас стало меньше. И никто не хочет видеть что избавление от одной зависимости идет с помощью другой, не менее страшной. Аут-рич Татьяна возмущается по этому поводу:
— Чем пины-то хуже алкоголиков? Только тем что умирают раньше, а в остальном — все одинаково. И те и другие воруют, оргии устраивают, убивают. Пины хоть прячутся, а пьют все кругом прямо на улицах. Про наркоманию кричат, а про водку молчат. Пиво вообще рекламируют.
100 ГРАММ ДЛЯ «СНИЖЕНИЯ ВРЕДА»
Рядом с моим домом — три школы. На детской площадке играют малыши и пьют пиво старшеклассники. Время от времени они бегают в киоск за добавкой. Мимо с деловым видом проходят милиционеры. Взрослые, в том числе учителя, тоже наверняка гуляют поблизости. Через два-три года этих школьников надо будет лечить от алкоголизма.
Всем выгодно, и производителям пива, и продавцам, и врачам тоже. Иначе для чeгo нужна масса наркологических кабинетов которые финансируются из бюджета, но лечат только за деньги? Если бы наркотики легализировали, наверняка бы выяснилось, что они так же «безвредны», как и пиво, которое сейчас льется рекой.
Увы, получается, что снижение наркомании должно вызывать не меньшую тревогу, чем ее рост. Ведь давно известно что болезнь эта почти не вылечивается. И на вопрос, куда подевались тысячи омских пинов, рано или поздно отвечать придется. Излечились? Ринулись в спортзалы, кружки художественные школы? Свежо предание. Впрочем, для отчетов об успехах на фронте борьбы с наркоманией такие вопросы не годятся. Другое дело — цифры. Кривая на диаграмме идет вниз -значит, все хорошо поработали: власти, милиция, медики, педагоги.
Полагаю, через некоторое время какой-нибудь фонд Сороса обратит внимание на эту проблему и разработает для нас очередную международную программу. Что-нибудь типа «Снижение вреда от потребления спиртного». И откроет пункты для выдачи алкоголикам одноразовых стаканчиков, чтоб санитарию соблюдали. А еще лучше-станут выдавать по 100 граммов на опохмел души. С закуской. Народ будет благодарен.