— У вас есть сад?
— Да, конечно. У нас очень фруктовый сад. Удивительно фруктовый. Более фруктовый, чем у кого-либо из наших соседей, фруктовейший!
— Что вы говорите? А я думала, что самый фруктовый сад у Марии Ивановны, что ее сад фруктовее всех.
Что за галиматья? Ну не может состояться между нормальными русскими людьми такой разговор. Потому что те, кто отягощен хотя бы неполным средним образованием, может, и туманно, но представляют правила образования сравнительной степени прилагательных, а у малограмотной бабульки просто язык не повернется выразиться не по-русски, интуиция спасет.
А в телерекламе — пожалуйста:
«Очень фруктовый чай, удивительно фруктовый». И так каждый вечер.
Кто ж ее сочиняет, эту рекламу? Двоечники? Иностранцы? Инопланетяне? Корректоров в рекламных агентствах, видимо, нет, на словарях экономят.
Дурной пример, как водится, заразителен. Если можно вслух рассказать многомиллионному народу про «очень фруктовый чай», то почему нельзя — про «наирыбнейшее место» Какая разница, попирается один и тот же языковой закон.
Мода делать ошибки распространяется стремительно. И вот уже не закадровый голос рекламного ролика, а ведущая информационной программы, глядя в камеру чистыми глазами, выдает: «Мы вам расскажем о наиболее главнейших новостях дня».
Плачьте, преподаватели! Даром вы время тратили. А скоро ваши усилия научить деток «великому и могучему» вообще окажутся бессмысленными. Двоечники с телеэкранов уже сейчас уверенно и умело вставляют вам палки в колеса. То ли еще будет!
Телереклама доходчивей любого урока. Не нужно учить скучные правила, ее девиз: делай, как сказали. И говори, как мы говорим.
Сочинителям рекламы постоянно не хватает слов, они вынуждены мучительно придумывать новые. (Чем не доказательство инопланетного происхождения авторов?) Как поэтически звучит новое слово «антиперсперант». Почувствуйте аромат: антипер — спе — рант. Чудо! Хочется слагать стихи, дарить любимой вместо конфет и букетов это средство от пота, ибо ничто иное не кроется за этим выдающимся словом.
Иногда, чтобы продать, очень важно не называть товар истинным именем. Что такое, например, «Рама»? Маргарин, причем, недешевый. Маслом назвать его в рекламе нельзя, выйдет обман, за который наказывают. Произносить слово «маргарин» не хочется, потому что герои роликов все до единого намазывают этот продукт на хлеб, а в России мирятся с маргарином как компонентом для выпечки, а бутерброды привыкли есть с маслом, маргарин на хлебе — признак бедности. Как же быть? Гениальное решение: повернуть дело так, что «Рама» — это и не маргарин, и не масло, нечто новое, самостоятельное. Есть, мол, масло, маргарины разных сортов и названий, а есть и рама. Но если так, почему та самая рама не склоняется? Оттого, что мы бы стали смеяться, услышав: «Мама ела раму»? Мы ведь с детства привыкли к тому, что мама мыла раму.
Вот еще сходный примерчик, чтобы с помощью слов напустить туману в бедные зрительские головушки. «Позвоните, и мы пришлем вам бесплатный сэйшн шампуня Sunsilk».
Люди так любят, чтоб было бесплатно! А теперь прикиньте: сколько стоит звонок в Москву и сколько этот самый сэйшн? Одноразовому пакетику шампуня цена два рубля. Расчет на то, что не все сообразят, что же это такое сэйшн. Может, кто-то рассчитывает, что пришлют коробку шампуня?
Учителям-словесникам легко сегодня преподавать только одну тему: неологизмы. Помните, раньше приводили примеры из Маяковского, большого любителя сочинять новые слова: «молоткастый, серпастый паспорт». А теперь. Задала учительница работу на дом: приведите примеры неологизмов. Думала, дети напишут по 10, по 20 слов. А они все написали по 100, и нашелся в классе мальчик, который тетрадку исписал от корки и до корки — полторы тысячи неологизмов, и все из повседневного обихода. Одно рекламное слово «сникерсни» каково!
Есть опасность, что через пару-тройку лет выросшим в нашем рекламном тумане детям уже затруднительно будет выполнить это же задание. Они искренне будут считать глагол «сникерснуть» истинно русским.
— Очень приятно! — говорит популярному ведущему телезритель.
— Очень взаимно! — отвечает тот, радуясь своей языковой находчивости.
— А сейчас я расскажу вам о синоптической ситуации в Сибири, — пугает солидный мужчина в кадре, читающий прогноз погоды. Эх, забыта классика отечественной журналистики XX века! Был у Семена Нариньяни знаменитый фельетон «Соска в аспекте». Журналист пришел в Госплан выяснить, отчего пропали с прилавков соски. Так и сказал высокопоставленной чиновной даме: «Меня интересует соска». А она ему: «В каком аспекте?» Журналист нашелся и ответил на привычном ей русском: «В социальном, экономическом, философском, гносеологическом, а также, почему ее нет».
Не ручаюсь за точность цитаты, которую привожу по памяти, но суть понятна: птичий язык появляется, когда нечего сказать о деле или остро необходимо придать пустяку солидность, или попросту должность и важность есть, а грамотешки не хватает.
«Соска в аспекте» — это цветочки, недостаток культуры у тонкого бюрократического слоя. Ягодки сегодня, когда всей стране ежедневно навязывают как норму примеры вопиющей нечуткости к собственному языку и подчеркнутого к нему неуважения.
«Что может удовлетворять меня бесконечно?», «Живой цвет для яркой тебя» — неуклюжими конструкциями бьют по голове с утра до вечера. Как раньше выражались только в Одессе, а теперь — в Одессе и телерекламе — «и все это реальные деньги».