Начав с концертов в крупных городах России, Александр Яковлевич дальше повезет свои уже хорошо знакомые и написанные недавно стихи и песни по республикам бывшего СССР и мировым столицам.
Для этого, по словам самого артиста, потребуется очень много сил, но, несмотря на свой почтенный возраст, он сегодня в хорошей форме. Три с половиной часа на сцене Омского музтеатра не выдавали его усталости, не говорили о том, что артист напелся. И это при том, что наш город был далеко не первым в гастрольном расписании Розенбаума. После концерта, на котором было много отличных песен, цветов и аплодисментов, у артиста хватило терпения ответить на многочисленные вопросы журналистов.
— Как вам прием омской публики?
— Меня нигде не принимают иначе. Я на профессиональной сцене уже 21-й год, и люди ко мне уже давно не ходят знакомиться. Идя на мои концерты, все знают заранее, что от меня услышат. И я уже точно знаю, какие из зала будут требовать песни. Можно кричать, не кричать, но публика должна понимать, что я не уйду, пока не спою «Вальс-бостон», «Утиную охоту», «Гоп-стоп», — без них не обходится ни один концерт.
— Оборотной стороной известности, славы для вас что является?
— Отсутствие покоя и принадлежности самому себе. Просто не имеешь права позволить себе очень и очень многого, так как постоянно находишься на людях. Это не значит, что я хочу оказаться на необитаемом острове. Но я так редко вижу родных, у меня дочь выросла безотцовщиной, сейчас внук фактически растет без деда.
Близкие уже свыклись. Жена моряка понимает, что она жена моряка. Должна понимать и жена артиста. У меня всегда на первом месте была работа. Ненавижу, когда артисты кокетничают: «Ах, как я устал раздавать автографы…» Врет нагло. Потому что, как только их перестанут брать и узнавать на улице, ему станет плохо и через неделю захочется пойти и удавиться. Мы не можем без публики, без внимания и где-то, если хотите, почитания.
-Вы сказали, что у вас в семье целая ординаторская. Вы сами работали врачом «Скорой помощи». Как вы относитесь к тому, что врачей принято считать циниками?
— Умные врачи никогда не были циниками. Впрочем, циничные люди найдутся в любой профессии. Но посмотрите, кто говорит о котлетах, которые он ест в морге? Студенты. Так что это только бравада. И это не есть суть характера и души медицинской.
— Судя по всему, вы человек с авантюристическим характером? Прыгали с парашютом, занимаетесь верховой ездой.
— Это не авантюризм, а риск в разумных пределах. Я никогда не буду прыгать с парашютом, который не мной или моим другом уложен. Что касается верховой езды, у нас в Петербурге нет ипподрома, но конники всей страны знают о моей любви к лошадям. И если есть свободное время, которого крайне мало, и есть лошади, я не премину этим воспользоваться.
-Известно, что вы сплавлялись с Андреем Макаревичем по Амазонке. Что увидели там интересного и есть ли у вас подобные проекты на будущее?
— Мы прошли по Амазонке порядка 250 километров (с лодками, естественно). Девять дней провели в тех местах, где вообще побывало очень мало людей, и мы так никого и не встретили. Ели все что поймали в реке, так как с собой ничего не брали. Один раз я поймал черепаху, и мы ели мясо. В остальное время рыбой питались, пираньями. Они костлявые и сухие. Впрочем, мы же не в пятизвездочный отель ехали, так что все было нормально.
В результате этого сплава появилась песня, там написанная. Мы ее исполняем вдвоем с Андреем, скоро запишем. Мы с Андрюшей вообще большие друзья и скоро снова предпримем совместный поход. Теперь на Аляску — будем по Юнону сплавляться.
— В одной из ваших песен есть фраза «Друзья не сделались врагами». Какими критериями вы мерите вражду и дружбу?
— Мне повезло в этой жизни. Мои друзья не стали мне врагами. Хотя я знаю много таких случаев. Из моего сердца тоже выбыли два близких мне человека вследствие подлости и предательства, которое они совершили по отношению ко мне. Но врагами мне не стали, просто выпали из моей жизни, как из шкафа, и все.
— Вопрос по поводу вашего рекламного плаката. Как вы относитесь к аксиоме «Лицо -зеркало души»?
— Я люблю Ламброзо и его теорию, в правильности которой я, как врач «Скорой», многократно убеждался на практике. Самое гнусное во всей этой истории то, что, разговаривая с человеком 2-3 минуты, я все о нем знаю. Наверное, это издержки моей профессии.
Если же вас интересует соседствующее с моим портретом изображение логотипа «Золотой явы», то эта марка выступила генеральным спонсором моего юбилейного тура, организатором которого является культурный фонд «Артэс». Я очень благодарен людям, которые взяли на себя все организационные вопросы, поскольку я впервые чувствую себя человеком. Я сейчас занят только концертами и не думаю о «пятьсот -веселых» поездах, бытовых проблемах и прочем.
— Пятидесятилетие — для вас важный рубеж?
— Как и для всякого человека. Но это не значит, что я сяду дома и буду осмысливать свою жизнь. Как только я соберусь это сделать — все пора на пенсию. Не забудьте, что я врач и понимаю, что такое «полтинник», но я еще полон сил и энергии и оставлять свою работу не собираюсь. Своим концертным туром я отчитаюсь перед людьми за все сделанное мною до сегодняшнего времени.
— У всякого творческого человека бывают депрессии и творческие спады. Как боретесь с этим вы?
— Я молюсь Господу, потому что творческий кризис — это страшнейшие ощущения. Но как бы ни было ужасно, надо переболеть, зубами уцепиться за что-то и терпеть, потому что Господь не должен оставить, должен помочь. Как это преодолевать? Если есть звери, я к зверям иду или уезжаю куда-нибудь, например, на войну. Но надо терпеть. Все равно придет, надо заставлять себя садиться за инструмент, потому что под лежачий камень вода никогда не течет. Садясь за работу, надо терпеть. Господь, если любит тебя не оставит.