И не только потому, что автором ее является такая яркая, неординарная, беспокойно-мятежная личность, как Карло Гагишвили. Дело в том, что экспонируется только одна картина мастера — триптих под названием Россия в конце XX века.
Картина-символ, картина-Притча, картина-размышление. В нее надо вглядываться, отринув от себя суету сегодняшнего дня. Эта вещь рождена в муках, чувствуется, что она долго созревала в мыслях художника, в его душе. Но как раз то сердечное пламя, что вложено творцом в его картину, эмоциональная манера письма, яростное борение красок, света и тени рождают у зрителей непростые ответные чувства.
Это вам не любование прелестным пейзажем или умело выполненным натюрмортом. Триптих Гагишвили требует долгого, мучительного пути осмысления явлений бытия. А мы, признаться, отвыкли от таких душевных трат. Возможно, потому, что жизнь сама по себе штука непростая и мало кого гладит по голове — все больше бьет.
Кстати, традиция выставок одной картины была утрачена еще в конце XIX века: человечество спешило жить, спешило впитывать в себя потоки информации, жертвуя неторопливым созерцанием и осмыслением происходящего. Теперь мы стали понимать, что призыв остановиться, оглянуться — это попытка вернуть всем нам внимательный взгляд на суть происходящего, на свое прошлое, настоящее и будущее.
В центре картины — нагая женщина со скорбными глазами, прекрасная и беззащитная. Такой увидел художник образ России. Справа — «Апрельская ночь»: запрокинутое в немом крике лицо девушки, ужасные рубленые раны на ее голове… Нетрудно узнать события апрельской ночи в Тбилиси, ставшие личной трагедией художника, всегда незримой духовной пуповиной связанного со своей родиной. Слева — страшный лик Горгоны, обвитой ядовитыми волосами-змеями. Так представил Карло Елизбарович трагедию чеченской войны. Так триптихом своим в целом резко и вполне определенно выразил свое отношение к событиям, в которые оказалась ввергнута Россия в конце XX столетия.
А это уже не только свойство натуры художника, это свойство его таланта, выросшего на благодатной грузинской земле и закаленного на наших сибирских просторах. Мудрость, соединенная с бескомпромиссностью. Планетарный размах мысли, подкрепленный вполне мастеровой умелостью рук. Пластика самого Карло Гагишвили, исполненная благородства, чувства собственного достоинства, и взрывной, испепеляющий характер. (Сколько неприятностей принесла эта взрывоопасная смесь самому художнику, лучше умолчать.)
Но самое ценное, что рождает у зрителей знакомство с представленной в ДА картиной известного театрального художника, — это не только скорбь и печаль. Картина его словно говорит нам: «Люди, любите друг друга, берегите друг друга, цените добро и мудрость, гоните прочь злое, звериное начало!».
Да, XXI веку нужны идеалы совершенства, света, красоты. Иначе нам не выжить. И об этом еще раз напомнил всем нам Карло Гагишвили — человек честный, открытый, широкий. С разумом ясным, с сердцем добрым, с отзывчивой душой.