Патриоту хотя бы потому, что неравнодушный талантливый человек ненавидел безумие и бессмысленность войны. Свидетельством тому черно-белая копия одного из экспонатов — иллюстрированной строфы стихотворения «Люблю военных».
В экспозиции — автографы из чудом сохранившихся блокнотов, тетрадок, отдельных листков, папиросных пачек; калька, которая исписана в камерах, хранилась, чтобы не отняли, в выемке каблука. Фотографии, пивная кружка, мастерские рисунки, справки-заключения из психбольниц. В рисунках всегда нечто сложно-совмещенное, серьезно-ироничное, космически-обобщенное, как в музыкальном ансамбле и человечках во Вселенной.
Один из кутиловских монологов со стендов экспозиции — разговор о НОВОМ СПОСОБЕ ВООБРАЖЕНИЯ. Сам автор определяет изображаемое как философское сочинение, изложенное посредством линий, красок, форм. Дополним: с помощью звуков, ритмов, словесных конструкций или экранных средств и способов на телевидении, в кино. Аркадий Кутилов отбрасывает партийность искусства, соцреализм как примитивность и одурачивание. Пачка от дешевых сигарет у него не просто клок писчей бумаги, а интуитивный философический знак окружающего (со строфой, как бы подписью):
Пришла беда…
Пока одна…
А в жизни бед —
Не видно дна.
Что касается сочинений из психбольниц, то похоже, что психиатров наставляло КГБ. Проведя обследование и поговорив с больным, медики записывали: «… находится в особой организации, которая борется за лучшее будущее и должна смести ржавую машину управления… свою задачу частично выполнил… остается жить два месяца, т. к. ржавая машина перемелет… ставит задачу уничтожить ведущих партработников». Далее: «… не терпел несправедливости, осуждал существующий строй… осуждал существующий строй… задержан за антиправительственные высказывания… враждебно настроен… выявились бредовые идеи реформаторства».
Я исключенье всяких правил
С мировоззрением кривым…
Мой мозг трагично неисправен,
Я уж ничем неисправим.
Для тех, кто пока не знает, не был на выставке, не примагничен Аркадием Кутиловым, скажем: окончил сельскую десятилетку, учился в художественном училище, кое не завершил, служил в армии. Во время службы начал публиковаться. Был замечен А. Твардовским, Н. Рыленковым.
Пережил трагедию и болезнь. С армейскими товарищами выпили антифриз. Они умерли. Он остался жив. Испытал депрессию. Только поэзия возвратила к жизни. Сотрудничал с районной прессой. В другую не брали. Часто не работал. Писал правду. Не публиковали. Бомжил и пил.
Часть написанного сохранили добрые люди. Больше всего заботливый Геннадий Павлович Великосельский. Спасибо! А. Кутилов погиб трагически и непонятно. Тело нашли у теплотрассы. В таких «квартирах» ночевал.
Только после перестройки стали печатать, признавать. Выходят книги. Е. Евтушенко включил строки нашего земляка в поэтическую антологию XX века наряду с произведениями самых видных отечественных поэтов. К сожалению, стихи выбраны не самые лучшие, нехарактерные. Набросок-автопортрет передает трагичность натуры и судьбы. Предсказал свою кончину в автоэпитафии:
Меня убили.
Мозг втоптали в грязь,
И вот лежу —
обыкновенный «жмурик»,
Моя душа, паскуда, матерясь,
Сидит на мне.
Сидит и, падла, курит.
Страница с прозаической миниатюрой, в коей упомянут великий артист Евгений Леонов, приезжавший в Омск на гастроли, подписана «Магнит». Псевдоним, одно слово, но и в нем философичность интуиции, тревога за людей.
Псевдоним не придуман,
признаться.
Давним случаем память звенит —
Не вернулся из рейса
«семнадцать»
Самолет с позывными «Магнит».
И с трагическим
дерзким надрывом
Для стихов и диспетчерских книг —
Передатчик,
отброшенный взрывом,
Хохотал: «Я — Магнит! Я — Магнит!»
В одной из омских газет литератор-краевед И. Ф. Петров нравоучительно упрекает поэта за неправедность и отсутствие идей, а заботливого Г. П. Великосельского — за то. Что глубоко знавший и понимавший А. Кутилова собиратель считает Магнита диссидентом. А разве это не так? Разве он не был инакомыслящим? Разве все, показанное на выставке, в том числе заключения-доносы медиков, — не подтверждает несостоятельность мнения И. Ф. Петрова?! Магнит тогда звал и сегодня зовет к инакомыслию.
Аркадий Кутилов в ряду талантливейших поэтов и писателей земли омской. Л. Мартынов, П. Васильев, Т. Белозеров, П. Ребрин, М. Шангин, А. Кутилов… Жаль, что известный краевед В. Селюк, инициатор установки памятных камней в честь омских литераторов, и городские органы намечают в ближайшем будущем увековечить память достаточно рядовых творцов, а до имен А. Кутилова, П. Ребрина очередь, видимо, не скоро дойдет. Надо бы коллективно обсуждать такие вопросы с широким кругом специалистов.
Автор выставки — главный хранитель фондов Литературного музея имени Ф. М. Достоевского Ю. П. Зародова сумела создать лаконичную, впечатляющую экспозицию. Искренняя ей благодарность и поздравления с удачей! Со стендов экспозиции Магнит говорит с нами, как «живой с живыми».
Безверье веры —
солнце всех эпох,
Врагу и мне
оно бесстрастно светит.
Кричу я в небо:
— Есть ли в мире Бог?
а сам боюсь, что небо
вдруг ответит:
— «Конечно, есть!»