Вот радость-то! Мне, однако, кажется, что и автор сообщения, и редакция газеты сильно погорячились: до уровня 1990 года нам еще очень и очень далеко. Куда ни глянь — далеко.
Давайте будем объективны. В отличие от девяностого, прилавки по всей стране пока еще забиты товарами. В отличие от девяностого, пока еще практически нигде нет очередей. В отличие от девяностого, ветеранов войны пока еще не выделяют из числа прочих граждан талонами на предельно дефицитную водку, пенсии в переводе на мировую валюту пока еще составляют не шесть долларов, а шестьдесят, или семьдесят, или даже сто, за «Окой» или «Таврией» пока еще не надо стоять в очереди семь-восемь лет.
И далее в отличие от девяностого, колбасу пока еще делают из мяса, а не из туалетной бумаги, сама туалетная бумага еще не является лучшим подарком. Ну и т.д. и т.п.
Короче чтобы нынешняя Россия свалилась на уровень девяностого, нужен либо всемирный потоп, либо глобальная война, либо еще какая, не приведи Господь, вселенская катастрофа. Почему же некоторые СМИ время от времени пытаются убедить читателя, что в эпоху пустых прилавков, талонов на водку и сахар, денег, стоивших дешевле затраченной на них бумаги, и километровых очередей наша экономика была на таком уровне, что именно то время нам следует принять за желанный образец? Мне кажется, причины две.
Время от времени так пишут молодые люди, в очередях не стоявшие, зарплату «деревянными» не получавшие. Жизненный уровень тогда и сейчас они определяют с помощью арифметики. Скажем, сегодня хорошая пенсия составляет три тысячи, а кило вареной колбасы стоит сто рублей. Делим три тысячи на сто, и выходит, что на пенсию можно купить тридцать кило этой самой колбасы. А в том же девяностом хорошая пенсия составляла сто двадцать рублей, а колбаса стоила два двадцать. Сообразительные молодые журналисты делят сто двадцать на два двадцать, и выходит, что тогдашний пенсионер мог себе позволить аж пятьдесят пять кило колбасы в месяц.
И невдомек им, что арифметика — наука хитрющая и если сто двадцать поделить на два двадцать, получится не пятьдесят пять, а одно кило сто грамм, и ни граммом больше. Потому что в крупных промышленных центрах гражданину по талонам полагалось именно такое количество колбасы, а вне талонов она просто не существовала.
Есть и вторая причина. У нас пока еще хватает жуликоватых политиков, которые из своих чисто карьерных соображений поносят все, чем живет страна сегодня, и беззастенчиво приукрашивают прошлое, в котором сытно жилось только партийным функционерам. Эти бывшие функционеры прекрасно понимают была бы власть, а все остальное они у народа вырвут, не обманом, так силой. Им все равно, как станет называться новый концлагерь — Страной Советов или Святой Русью, лишь бы с кнутом вдоль колючей проволоки ходили именно они.
Вот такая арифметика получается.