Сюда испокон веку привозили живность, корма и продукты из деревни. Но стражи порядка в те времена выгоняли торгашей с насиженных мест. И смекалистые торговцы вынуждены были искать особенное, хитрое, местечко для рынка — подальше от центра города и с глаз долой от милиции. В конце концов нашли укромный уголок на окраине города, а сам рынок в народе прозвали Хитрым.
ХИТРАЯ ЖИЗНЬ СТАРЬЕВЩИКА
Теперь это уже далеко не окраина города, но продают здесь по-прежнему барахло и всякую живность.
На торговлю на Хитром до сих пор не требуется особого разрешения. Поэтому здесь сохранились ряды истинных барахольщиков. Собственно, с них-то и начинается Хитрый рынок. От самой автобусной остановки на улице им. Лизы Чайкиной тянутся длинные ряды старьевщиков. «Куда ты со своим барахлом идешь! — прогоняют из рядов бабушку две торговки. Новичкам-конкурентам здесь не рады, так что не вовремя прибывшим торговцам найти свое место не так уж легко, приходится выслушивать брань. — Тут и без тебя тесно! Собирай свои манатки и шагай!»
Но и бабушка, божий одуванчик, оказалась не промах. Базар знает, и за словом в карман не лезет:
— А вы что тут свое тряпье разложили, у людей и без того есть чем пол мыть!
Как бы сильно ни ругались торгаши, но до драки обычно дело не доходит. И потом, где вы видели базар без шума и криков? Полаялись — да и помирились. А тряпье осталось. Его, драгоценного, здесь хоть отбавляй. Старые пальто, обувь, мебель, телевизоры и прочая домашняя техника… Когда-то эти вещи дорогого стоили, продавались в магазинах, потом имели свое место в чьей-то квартире, а теперь оказались ненужными их хозяевам.
Подумалось: а ведь эти торговцы-барахольщики знают цену вещам, в том числе и тем, которые, так сказать, давно вышли из употребления. Мало того, на хламе они зарабатывают деньги. Нет, все-таки хитрый бизнес этих предпринимателей — достойный другим пример. Сколько старых вещей люди выбрасывают на помойку! А сколько хранят тряпья в кладовках, и без того забитых хламом! Так, можно сказать, живые деньги покрываются слоями пыли и съедаются молью.
— Вообще-то, больших денег здесь не заработаешь, — говорит бывший инженер Николай Николаевич Смагин, а ныне завсегдатай Хитрого рынка. — Вот я продам сегодня все свои железяки — получу небольшую выручку, сегодня уже голодным не останусь, а завтра найду у себя в гараже другие ненужные вещи. Может быть, и их продам. А заодно и гараж от хлама освобожу.
Николай Николаевич много лет проработал на заводе им. Баранова, а потом вышел на пенсию и стал жить, как он говорит, сам для себя. Так уж сложилось, что семьи у него уже нет, живет один. За долгую и, наверное, бурную заводскую жизнь в закромах у Николая Николаевича накопилось множество железных вещиц, которые могут пригодиться в быту. Да у него самого золотые руки. Но теперь он продает на Хитром рынке свое ремесло, а заодно и нажитое за долгую жизнь добро, которое он в шутку называет хламом.
— А что, передать ремесло некому? Внукам, например.
— А внуки меня оставили, разъехались по городам и весям. У них своя жизнь.
Можно посочувствовать этому человеку, а можно, напротив, порадоваться за него. По крайней мере, он — неунывающий пенсионер, больше того — предприниматель. И таких, как он, на рынке немало. Первые ряды Хитрого чем-то напоминают типичный секонд-хэнд, но только под открытым небом. Одежда найдется для каждого, причем на все сезоны и размеры — и практически за бесценок. Что ж, и такой рынок находит своего покупателя. Многие омичи не могут позволить себе одеваться не то что в магазине, но даже на оптовке — они приходят сюда. Так что и в барахле, если вдуматься, кто-то может очень нуждаться. И, кстати, не только тот, кому носить нечего, но и какой-нибудь коллекционер или ценитель прошлого.
ХИТРЫЙ ТАЗ ЧАСОВЩИКА
Если взглянуть на рынок глазами историка, музейные экспонаты здесь продают на каждом шагу и, что самое удивительное, буквально под ногами. Специальных прилавков нет, и скамейки для торговцев не предусмотрены. Чему удивляться: это свободная торговля — каждый заботится о своем месте сам. Вот торгаши и подстилают под товар скатерки, чтобы на голой земле не лежал.
«Куплю старинные часы» — гласит одна из вывесок, а рядом разложены около десятка раритетных часов. Вообще-то коллекционеры не любят рассказывать о своих собраниях каждому встречному. Понять их можно: береженого, как говорится, бог бережет. Но для корреспондента «Ч» один из коллекционеров, представившийся Владимиром по прозвищу Часовщик, сделал исключение.
— Понимаешь, у любого уважающего себя коллекционера есть такие ценные вещи, о которых он даже своим близким друзьям не рассказывает, — объяснил Владимир. — У меня, скажу по секрету, есть царские часы.
Часовщик открыл крышку серебряных часов на цепочке, что лежали у него на прилавке, и под лупой прочитал: «Для двора его Величества. Павел Буре». Раритет, однако.
Владимир еще будучи школьником увлекался коллекционированием часов. Со временем у него стали появляться ценные экспонаты. Тогда он стал покупать дорогие часы, причем не обязательно новые.
— Что значат для меня часы? Как бы меркантильно ни звучало, но они для меня значат… деньги, — рассмеялся Часовщик. — Покупка нового экспоната порой дорого обходится. Так что коллекционер прежде всего должен быть более или менее состоятельным человеком. Иначе не на что будет пополнять коллекцию.
Кстати, как поведал нам Часовщик, настоящие «Ролексы» нынче стоят никак не меньше 50 тысяч долларов.
— Ну а современные часы вас не привлекают?
— В нынешние времена найти хорошие часы очень трудно. На оптовке часы можно купить за 100 рублей. А раньше их мог себе позволить далеко не каждый человек. Зато они были сделаны на совесть. Так что современность не в моем вкусе. Меня интересует не китайский товар, а хотя бы швейцарский. Впрочем, даже якобы фирменные часы «Ролекс» таковыми обычно не являются. По моим сведениям, в Армении делают такие «Ролексы», что от настоящих даже специалист не отличит.
— А почему же они такие дорогие?
— Цена накручивается за счет камней, которыми украшен циферблат, например, рубинов, — говорит Владимир.
Но не это главное. Часы ценятся камнями, которые находятся внутри механизма. Они должны быть вечными. Вот, скажем, послевоенные часы «Победа» до сих пор у меня идут безотказно и еще лет сто тикать будут.
Да, вот еще: сам Часовщик часы не носит. Говорит, вполне хватает электроники на сотовом телефоне. Сапожник, как говорится, без сапог, ну а часовщик, понятное дело, — без часов.
И ХИТРЫЙ ПРИЩУР КОТА ВАСЬКИ
Ряды барахолки плавно перетекают в ту часть Хитрого рынка, за которую он получил прозвище Птичий. Впрочем, здесь слышен не только птичий гам, но и жалобное мяуканье кошек, выставленных на продажу, кроткое тявканье двухмесячных щенков, которых отдают в руки новым хозяевам. Оркестр дополняет еще и детский плач. Без детей в этих рядах не обходится. Одни покупают животных, другие их продают.
Впрочем, некоторые братья наши меньшие детям явно не по карману. Да что там говорить, многие взрослые не готовы выложить, скажем, за щенка китайской породы чау-чау 300 долларов. И это еще считается недорого. Куда доступнее простой котенок за 50 рублей. А ведь он, если присмотреться, не менее симпатичен, чем косматый чау-чау.
Мальчишка лет десяти держит за пазухой молодого кота. «Дворнягу» легко узнать в ряду пушистых персов и прочих породистых мордочек. От холода кот прикрыл лапой замерзший нос.
— И что просишь за кота?
— Почти ничего. Отдам за десять рублей, — гордо ответил парень. — Чисто символическая плата. Считайте, что бесплатно. Зовут Васькой. Эх, была не была — беру!
Наверное, на этом заканчивается рыночная экономика Хитрого базара (живой товар — он же бесценен) и начинается совсем другая история. А в этом, как говорят местные завсегдатаи, и заключается главная хитрость Хитрого рынка (прошу прощения за тавтологию): с истинно народного базара никогда не уйдешь с пустыми руками, даже если пришел без денег.