Потом уходят «по собственному желанию». Выполнять тяжелую и грязную работу за копейки под силу далеко не каждому. В этом корреспондент «Вечернего Омска» убедилась на личном опыте…
«Возьмите меня санитаркой», — позвонила я начмеду БСМП № 1 Елене Вахрамеевой. В ответ удивленное молчание в трубке. «А, журналист меняет профессию, — догадалась Елена Витальевна и облегченно рассмеялась.
— Приходите, конечно. Если выдержите».
В гардеробной мне выдали тапки и белый халат. Рабочий день санитарки начинается с первыми петухами. Пока не рассвело и нет большого наплыва пациентов, необходимо вымыть с хлоркой огромные коридоры, палаты и туалеты. А еще к приходу начальства должна сиять чистотой эстакада на улице. И не дай бог, опытный глаз проверяющего заметит на полу фантик или кусочек ваты: все отделение тут же лишится «бригадных» денег — так называемых месячных премий.
Между делом приходится принимать вещи в гардероб и мчаться по тревожному звонку в приемник, бросая швабры и тряпки, — «скорая» привезла очередного больного. Молоденькая девушка плачет навзрыд — подозрение на внематочную беременность. Мне вручают перчатки и опасную бритву. «А мыло или пенку?» — «Брей так. Скорее всего, будет операция».
Девушка захлебывается в истерике. На каталке поднимаем ее в гинекологию. «Это еще пустяки, — сочувствуют мне медсестры. — Вот когда женщину после криминального аборта привезут — это действительно ужасное зрелище…»
— Я первое время неделями есть не могла, — рассказывает моя напарница Валентина Галанцева. — Столько грязи и крови больше нигде не встречала. Как-то привезли человека, а у него прямо из ран опарыши выползают. Чуть в обморок не хлопнулась. Теперь привыкла. А что поделаешь? Такова жизнь. Кто-то же должен выполнять эту работу.
Труднее всего в отделении травматологии. Здесь практически все больные — «тяжелые» и лежачие. Каждого нужно умыть-помыть, накормить с ложки и «высадить» на судно. Случаются казусы. «Дед, ты почему опять мокрый? — ругается медсестра. — Тебе что, санитарку позвать лень?» Стокилограммовый дед смущенно кряхтит и отворачивается к стенке. Общими усилиями пытаемся его перевернуть, чтобы сменить белье. Дед стонет и тоже ругается — сильно болит нога. «Девочки, и мне тоже постель смените», — просит сосед по палате. Поднимаем одеяло. Немая сцена…
Вообще-то, выполнять всю работу по уходу за больными должны медсестры. Дело санитарок — следить за чистотой. Но об этом почему-то говорится только на бумаге. На практике все «прелести» достаются нам (чувствую, что уже «вошла в образ»). Как рассказывают санитарки из отделения урологии, доходит до того, что порой даже полы помыть некогда. Кричат со всех постов, не знаешь, куда бежать. Хоть разорвись на части. В морг человека везти — и опять санитарка! Хотя это категорически запрещено. Однажды перевозку трупа доверили двум молодым девчушкам. Кнопки в лифте не работали. Санитарки бросили каталку и побежали искать лифтера. Гуляющих пациентов пришлось отпаивать валерьянкой…
«Срочно санитарку в приемную травматологии!» — объявляют по громкой связи. На каталке под грязной дубленкой стонет бомж. «Девочки, в санпропускник его и на рентген».
— Пиво в пакете отдайте, — воет больной.
— Тебя как зовут?
— Леха.
— Раздевайся, Леха, будем купаться. Ты когда последний раз мылся?
— Три месяца назад.
Заскорузлую рубаху с трудом отдираем от тела. «Все ароматы Франции в одном наборе», — шутит гардеробщица, собирая одежду на «прожарку». По спутанным клочьям волос прыгают вши. Ногти у Лехи такой длины, что впору по деревьям лазить.
Я брею бомжу голову и стараюсь не дышать. От одной мысли о том, что его придется брить еще и в другом месте, становится совсем плохо.
— Я тоже когда-то с санитарки начинала, — рассказывает сестра-хозяйка Светлана Шитикова. — Бывает, посадишь бомжа в ванну, а он с непривычки начинает сознание терять. И не знаешь, что делать: то ли его из воды вытаскивать, то ли за медсестрой бежать. Оказывать первую помощь санитарок никто не учит. Зато бросают один на один с пациентом.
С Лехой водные процедуры прошли на ура. Из ванной вытаскивали его втроем, почти силой. «Дайте еще немного помыться!» — упирался бомж. Напоследок облили его медифоксом — от вшей. Вытерли простыней. «Вот что значит ребенок без мамы», — вздохнула сердобольная санитарка. Леха чуть не разревелся.
— Так меня ж отец с матерью на улицу и выгнали — бухать им мешал. А мне всего 23 года. Живу по подъездам, на работу инвалида никто не берет. На улицу выйду — пацаны кричат: «Бей бомжа!» Уже и легкое, и почки отбили…
«Если врачи не найдут ничего серьезного — опять вернется в подъезд, — констатируют санитарки. — А им зимой так хочется побыть в тепле. Бывает, зайдет бомж в приемник, грохнется на пол и лежит — что хотите делайте, только не выгоняйте. Хорошо, если не буйный попадется. А то и стекла в холле бьют, и драться лезут. Один как-то выхватил швабру у санитарочки и ею же девчонку отходил, что было силы. Сейчас, слава богу, охранника поставили. Не так страшно».
К концу дня я буквально падала с ног от усталости. А впереди было очередное мытье полов, уборка туалетов и бесконечные звонки из приемника. Каждый вечер в больнице скорой помощи — время пик. «Бабушка в реанимации только что померла, — буднично сообщила медсестра, разливая чай по стаканам. — Переходила дорогу и угодила под машину, царство ей небесное. Ну, кто сегодня в морг пойдет?». Санитарки опустили глаза. «Если бы не больные почки, сроду бы здесь не работала, — вздохнула одна из женщин. — За каторжный труд — смешные деньги».
— По тарифной сетке оклад санитарки сегодня всего восемьсот рублей, — говорит Елена Вахрамеева.
— А как же обещанные надбавки?
— Так это с надбавками, — грустно улыбается начмед. — Раньше они вообще шестьсот рублей получали. У нас по штату положено 500 санитарок. А работает всего 297 человек. Так что вакантные места есть постоянно. В основном приходят пенсионерки или студентки медучилищ.
Если брать ночные дежурства, подработку, «бригадные» деньги — все равно больше трех тысяч не получишь, как ни крутись. А кому оно надо — работать не покладая рук за такую сумму? Скрепя сердце приходится принимать «социально неадаптированных». В итоге по десять человек принимаем — и по десять человек увольняем. Пьют, пытаются воровать, уходят в загулы… Одна из гардеробщиц уже полмесяца как бесследно пропала.
— Поди, и ты завтра уже не придешь, — провожала меня до дверей напарница. — Чтобы здесь работать, нужно не только людей любить, но и железные нервы иметь… А знаешь, я у себя в носке вошь обнаружила. Видно, от того бомжа заползла. Как бы домой заразу не принести…