В пятницу, 6 октября, молодые родители решили отметить день рождения своих двухмесячных сынишек-близнецов. Наверное, ни мать, ни отец не предполагали, чем закончится их празднество.
ЛЮБОВЬ
В сопровождении двух сержантов охраны, он стоял в коридоре суда, дожидаясь своей очереди. Сюда его привезли на арест. Руки скованы за спиной наручниками. Недельная щетина на лице. Одежда недорогая, но опрятная. Если бы я не знала, почему он здесь, а встретила его, например, где-то в компании, сказала бы, что он довольно симпатичный парень. Но…
— За что ты убил детей? — мне удалось улучить момент и задать ему этот вопрос.
— Я не буду ничего говорить, — буркнул он и отвернулся.
Охранники со словами: «С задержанным разговаривать не положено» — оттеснили меня подальше. Сам задержанный молча смотрел в Никуда, до такой степени стиснув зубы, что на щеках играли желваки. Показалось, что дай ему волю — из окружающих не останется ни одного живого. В его глазах затаилась даже не злость, а какая-то злоба. Жестокая злоба на весь белый свет.
Особым интеллектом Павел никогда не отличался. Школу закончил с трудом. Собрался в армию, но не взяли — на нем висела условная судимость за кражу по малолетке. В училище тоже не пошел. Зачем, если слесарить и токарить научил отец? А больше Павлу ничего и не нужно было. Перебивался случайными заработками. Тем и жил. Гулял > с местными девчонками, особенно выделяя Тамарку (имя изменено), живущую в соседнем дворе. Она никогда не отказывала в близости и считала себя чуть ли не невестой Павла. Вечерами они вместе попивали пивко в компании себе подобных. Дружки не раз замечали, что выпивший Пашка становился злым, как черт. Мог ни за что двинуть в ухо, не разбираясь, кто перед ним, парень или девушка.
Однажды он пришел домой в сильном подпитии. Родители были на смене, дома хозяйничала старенькая бабуля.
— Внучек, да что ж ты так напился? — начала сокрушаться старушка. — Тебе ведь всего двадцать годков, а пьешь, как взрослый мужик!
— Не твое дело, — огрызнулся внук.
Но бабуля продолжала ворчать. И Павел не сдержался. Он избивал бабушку так, словно перед ним был не родной человек, а боксерская груша. От нанесенных побоев женщина скончалась.
Суд приговорил Павла к восьми годам лишения свободы. Тамарка обещала ждать. Однако уже через месяц о своем обещании забыла, закрутила любовь с другим, а через некоторое время родила сына.
Павел отсидел от звонка до звонка. Сделал себе за ухом наколку «8 л». Вернувшись домой, первым делом кинулся к Томке — истосковался по женскому телу.
Та, давно расставшись с тем, от кого родила, гостю обрадовалась: видимо, не забывается первая любовь. И на предложение Павла, перебраться к нему согласилась с легкостью. А что? Ругаться со свекровью ей не грозило — Пашкина мать умерла. Свекор почти глухой старик, который в жизнь сына не лезет, да и трехкомнатная квартира не та конура, в которой приходилось ютиться ей вместе с предками.
Через несколько дней Тамарка, отправив сына к бабушке в деревню, перебралась к Павлу. О том, чтобы, как-то оформить отношения, они и не думали, хотя вместе спали, вместе ели, вместе пили. Пашкин отец, когда сын начинал бузить, спешил скрыться в своей комнате. Молодые же не уставали выяснять отношения. Тамарке частенько перепадали тумаки и затрещины, но она любимого не бросала.
А потом забеременела. Причем, как показало УЗИ, не одним, а сразу двумя мальчиками, которых и родила 5 августа сего года.
На допросах Павел утверждал, что это были желанные дети, что он ничего не имел против того, чтобы они родились и что во всем виновата Тамарка…
О том, чтобы кормить малышей грудью, мамаша и не помышляла, потому как больше, чем своих малышей, любила пить пиво в компании своего гражданского мужа. Благо дело, перебиваясь случайными заработками, он хоть и небольшие деньги, но в дом приносил. Во всяком случае, на пиво и на сухие смеси детям хватало.
РАСПЛАТА
6 октября «супруги» решили отметить день рождения (вернее, два месяца с этого дня) своих близнецов. Как водится, накупили пива, как водится, много. И, как не раз бывало, у Павла после выпитого перемкнуло.
— Да ты же гулящая! — орал он на Тамарку. — Сына, пока я сидел, нагуляла!
— Нагуляла! — не осталась в долгу Тамарка. — Мне вообще о другими мужиками лучше, чем с тобой!
— Так, значит, и близнецы, наверное, не мои дети?! — Павел схватил подвернувшуюся под руку ножку от сломанного стула.
От первого удара по голове Тамарка на миг потеряла сознание. Но быстро очнулась и бросилась к дверям. Но муженек нагнал ее, ударил еще раз, она опять упала. Из разбитой головы брызнула кровь. Зажимая рану руками, женщина с криками о помощи все же ухитрилась выбраться на улицу. Случайные прохожие вызвали «скорую». По дороге в больницу она успела сообщить врачам, что в квартире остались двухмесячные малыши… Павел проснулся оттого, что за плечо его тряс человек в форме милиционера. Он с трудом открыл глаза, долгое время соображал, что происходит. И вдруг вспомнил. Вспомнил, как пили с Томкой. Как бил ее ножкой от стула. Как потом, когда она убежала, выпил еще и пошел в комнату к детям.
Сначала от боли закричал один, следом другой. Неразумные, они не понимали, почему больно. Они просто кричали. Но недолго. И тому, и другому хватило нескольких ударов мощных кулаков отца, чтобы затихнуть навсегда.
Павел все это вспомнил, но ничего не сказал милиционерам. Даже тогда, когда ему показали трупики детей.
Между тем, даже видавшие виды судмедэксперты были в шоке от увиденного — головки малышей напоминали кровавое месиво.
— Потребовалась немало времени, чтобы убедить задержанного начать давать показания, — говорит следователь прокуратуры города Омска Дмитрий Наумов. — И хотя Павел с трудом шел на психологический контакт, нам все-таки удалось добиться того, чтобы он начал сотрудничать со следствием.
На месте преступления детоубийца под взглядом видеокамеры спокойно показывал и рассказывал, что и как делал. На вопрос следователя, почему убил детей, ответил: «Подумал, что не мои…»
Павлу вменялось в вину обвинение по двум статьям: «Покушение на убийство» и «Двойное убийство беспомощных с особой жестокостью». Санкция последней предусматривает наказание от двадцати лёт лишения свободы до пожизненного заключения.
Тамара в тяжелейшем состоянии находится в реанимации одной из городских больниц.
P.S. 11 октября Павел, не дожидаясь суда, сам себе вынес приговор: повесился в камере СИЗО.