Таких писем накопилось достаточно много, поэтому мы адресовали ваши и редакционные вопросы новому председателю омского областного суда Владимиру Ярковому.
— Владимир Алексеевич, грядет ли в связи с вашим назначением революция в местной судебной системе?
— Судебная система сама по себе очень консервативна, и это замечательно! Никаких революций не будет уже потому, что судья — это пожизненный «приговор» и просто так его уволить нельзя.
— Насколько свободны и независимы судьи сегодня?
— Зависимость судов от других властных структур — это миф. И в советское время я ни разу не сталкивался с давлением извне, от которого нельзя было бы уйти. Сейчас суды материально обеспечены в достаточной мере, чтобы не идти на поклон к губернатору или мэру. К тому же суд оглашает свое решение открыто, поэтому сложно вынести несправедливый приговор, навязанный заинтересованной стороной.
— По какому поводу Генеральная прокуратура собирается возбудить уголовное дело в отношении омской судьи Макаровой?
— Судье Макаровой вменяется вынесение заведомо неправомерного судебного решения. Это может обернуться не только лишением квалификации, но и лишением свободы сроком около двух лет. Не лишив судью неприкосновенности, его невозможно посадить.
— Каково ваше отношение к ситуации: убийца получает меньший срок, чем, например, человек, совершивший разбой?
— Скажу больше: зачастую у преступника больше прав, чем у потерпевшей стороны. Первый, например, имеет право на бесплатного адвоката. И в ближайшее время ситуация не изменится, потому что Россия вступила в Совет Европы, где гуманное отношение к преступникам обусловлено совсем другими экономическими условиями, нежели у нас. Мы поменяли Гражданский кодекс, и это правильно — в стране развиваются совершенно новые отношения. А какие были предпосылки для изменения Уголовного кодекса? Убийство есть убийство — хоть при капитализме, хоть при социализме или даже феодализме! Мы кинулись защищать преступников, а беззащитной оказалась как раз жертва. Это просчет законодателя, а мы не в силах перепрыгнуть закон.
— Вы за отмену смертной казни или против?
— Отмену смертной казни могут позволить себе лишь благополучные страны, где преступление — это что-то из ряда вон выходящее. У нас — преступный «бум» и преступность резко молодеет. А каково родителям убитого ребенка жить с мыслью, что этот изверг жив, а их малыш — нет! Смертную казнь заменили пожизненным заключением и не подумали, что через 10-15 лет этот контингент переполнит тюрьмы. На какие средства их содержать? В советское время расстреливали 2-3 человека в год, но при малейшем сомнении в вине преступника судья обязан был отказаться от смертельного приговора. Как вы думаете, почему перестреляли террористов, которые захватили Норд-Ост? Останься они в живых, никто бы не знал, какое наказание для них было бы самым справедливым. Вопрос о смертной казни обязательно будет пересмотрен, хоть такая мера и не служит уроком для остальных, ведь 95% всех убийств носят ситуативный характер…
— Как оцениваете первые результаты работы омского суда присяжных?
— Я вообще не признаю суд присяжных как таковой! В мировой практике эта форма отживает, на нее не приходится и 20% всех дел. Процесс с участием присяжных заседателей очень громоздкий и затратный, а Запад идет по пути максимального упрощения судебных заседаний. Такую необходимость диктует бешеный ритм современной жизни. К тому же суд присяжных крайне подвержен общественному влиянию, поэтому выгоден состоятельным людям. Дорогой адвокат без труда может убедить присяжных в чем угодно. Ведь это обычные, неискушенные в судебных тонкостях люди. Суд присяжных неэффективен, и, рано или поздно, мы от него откажемся.
— Почему у нас назначаются такие маленькие суммы в качестве компенсации морального вреда, когда на том же Западе люди отсуживают тысячи долларов?
— Это вопрос в нашей системе еще не «устаканился». Само понятие «моральный вред» появилось недавно. К тому же основное население в стране нищее. Даже если суд обяжет виновного в уголовном преступлении выплатить пострадавшей стороне миллион рублей, вряд ли последняя их получит. В гражданских делах существует больше возможности назначать крупные суммы компенсации ущерба, но здесь наслаивается психологический момент: как за обычный вред здоровью приговаривать к материальной компенсации в сотни тысяч рублей, когда родственникам убитого выплачиваются копеечные суммы ущерба?!
— Когда с решениями суда сможет ознакомиться любой желающий через Интернет?
— Арбитражные суды уже публикуют свои решения на сайтах, и мы к этому тоже идем. На прозрачность судебной системы ориентирована целевая программа, которая сейчас претворяется в жизнь. Вопрос в другом — в каком объеме мы сможем публиковать информацию, ведь существуют закрытые судебные процессы.
— Как вы относитесь к сотрудничеству со СМИ?
— Считаю, что избегать контактов с прессой — несерьезно. Я готов обсуждать развитие судебной практики, но не обсуждаю чужие решения.