В июле прошлого года он, боясь за свою жизнь, отходил палкой 35-летнего мужчину, которым забрался к нему во двор. Oт полученных травм мужчина скончался. Прокуратура Советского округа прекратила уголовное дело, расценив действия ветерана как необходимую самооборону. Но мать погибшего все же добилась того, чтобы старику предъявили обвинение в умышленном убийстве. В результате 18 июля немощный старик предстал перед судом Советского округа.
Медленно передвигая ноги, опираясь на трость и тяжело дыша, Василий Иванович Шевцов вошел в зал суда. Он старался держаться достойно, но было видно, что старику с трудом удавалось скрывать внутреннюю растерянность и горечь.
Поездка от своего дома в Береговом поселке до суда Советского округа — большое путешествие для Василия Ивановича. Последние годы он очень редко доходит даже до калитки, с трудом передвигается по дому. К нему и его супруге вот уже десять лет приставлены социальные работники, которые помогают старикам управлять по хозяйству. Две представительницы центра социальной помощи выхлопотали машину, чтобы доставить больного Шевцова в суд, и сами пришли морально поддержать своего подопечного.
Интересы подсудимого представлял адвокат Омской областной коллегии адвокатов Валерий Пилюгин.
— Когда я узнал о Василии Шевцове, то решил защищать его бесплатно, — сказал мне Валерий Михайлович. — Рука не поднялась бы взять с больного старика денег.
Родственники потерпевшего наняли адвоката Валерия Пшеничного. Когда все собрались, судья Павел Козолуп приступил к оглашению обвинительного заключения (фамилию потерпевшего по просьбе его родственников мы опускаем):
«…В ночь с 30-го на 31 июля 2000 года Шевцов В. И, увидел на приусадебном участке принадлежащего ему дома мужчину, который похищал с его участка картофель. После этого умышленно, с целью убийства, из мести за совершаемое хищение, нанес мужчине не менее пятидесяти восьми ударов палкой, которой он пользовался при ходьбе…»
Эти два предложения, конечно, не передают ту бурю эмоций, которая овладела ветераном той летней ночью. Он более подробно рассказывал мне о происшедшем.
Проснувшись часа в четыре ночи, Василий Иванович услышал за окном шорох. Увидев в палисаднике тень человека, он подумал, что к ним в очередной раз пришли воры. Раньше жулики неоднократно наведывались к старикам, оставляя их без добытых тяжким трудом зимних запасов. На свой страх и риск Василий Иванович решил отпугнуть незнакомца, для чего и пошел в палисадник. Но прежде он разбудил жену и на всякий случай отправил ее вызывать милицию. Галина Дмитриевна пошла звонить к соседям, а ее муж, опираясь на трость, пошаркал в огород.
За маленьким заборчиком, которым огорожены посадки, он увидел незнакомого мужчину.
— Что, сука старая, — сказал тот и двинулся на старика.
— Не подходи! — предупредил Василий Иванович.
Но незнакомец продолжал идти на него.
— Не подходи! — кричал хозяин, выставив перед собой трость.
Это его «не подходи!» — истошное, почти истерическое — слышали многие соседи, свидетельствовавшие потом в суде. Из этих показаний было понятно, что Шевцов не нападал, а защищался. Этим «не подходи!» он давал незнакомцу шанс убраться подобру-поздорову.
— Но он все же шел на меня, — говорит Василий Иванович. — Я очень боялся, что он хочет меня убить. Иначе для чего еще он упорно на меня шел?
Из страха Василий Иванович начал бить незнакомца палкой. Мужчина был сильно пьян и, быть может, поэтому не мог активно ни нападать, ни защищаться. А потому он просто шел на деда, чем еще больше пугал его и отчего старик еще сильнее колотил его своей палкой. Это продолжалось минут пятнадцать…
Затем приехали милиционеры, которые увидели в огороде лежащего окровавленного мужчину. Его увезли на машине «скорой помощи» в больницу, где он через 12 часов скончался.
Когда рассвело, Василий Иванович увидел, что половина участка перекопана, а в огороде лежит сумка с картошкой. Так он говорил на следствии и в суде. И потому непонятно, откуда взялась версия о том, что он «…умышленно, с целью убийства, из мести за совершаемое хищение…» убил человека.
— Могли бы вы ударить человека из-за картошки? — спросил подсудимого поддерживавший обвинение помощник прокурора Советского округа Дмитрий Бодунков.
— Нет, не мог, — ответил Шевцов. В ходе судебного расследования могло сложиться впечатление, что прокурор словно выполнял функции защитника. Обычно государственные обвинители задают подсудимому невыгодные для последнего вопросы. Здесь было наоборот. К примеру, Дмитрий Бодунков спросил Шевцова:
— Можно ли через ваш забор просто перешагнуть?
Через высокий забор Василия Ивановича просто не перешагнешь. И это ставит под сомнение версию родственников потерпевшего о том, что погибший случайно, спьяну, забрел во двор старика.
Без сомнения, кульминацией процесса были судебные прения. Прокурор предложил изменить данную следствием квалификацию преступления: с умышленного убийства на убийство, совершенное при превышении самообороны. Это более «легкая» статья, допускающая меньшее наказание. Как и следовало ожидать, нанятый потерпевшими адвокат возмутился.
— Впервые вижу, — сказал Валерий Пшеничный, — чтобы прокуратура в суде отменяла статью, которую сама же и предъявляла.
Он поддерживал позицию матери потерпевшего, которая считала, что Шевцова надо осудить за умышленное убийство и посадить в колонию, а также взыскать с него 300 тысяч рублей за моральный вред. Пшеничный также говорил об «особой жестокости преступления». По его мнению, данные экспертов говорят о том, что потерпевший уже после первых ударов не мог двигаться и сопротивляться, а стало быть, Шевцов жестоко добивал беззащитного человека, желая убить его.
— Позвольте, — возразил прокурор. — Данные экспертизы говорят, что он мог двигаться, а мог и не двигаться. Что удары могли быть нанесены человеку, который либо лежал, либо стоял.
Адвокат Шевцова в своем слове предложил суду обратить внимание на преклонный возраст подсудимого, на то, что Василий Иванович всю жизнь прожил честным трудом, защищал нашу родину.
— Мы не можем обезопасить наших стариков от воров и грабителей, -сказал Валерий Пилюгин. — Мой подзащитный сам защищал себя от вора…
При этих словах адвокат Пшеничный чуть не подпрыгнул на стуле.
Но еще более горячий спор завязался во время перерыва, когда суд удалился на совещание. Валерий Пшеничный возмущался тем, что Пилюгин назвал погибшего вором.
— Вы еще подеритесь, — шутливо вмешался в их спор помощник прокурора.
Пшеничный переключился на него, довольно громко удивляясь щадящей позиции прокуратуры.
— Ну что ж — я, как кретин, встану и буду требовать пять лет для больного старика? — ответил Дмитрий Бодунков.
Похоже, что при выборе окончательной позиции прокуратура руководствовалась и обычными человеческими соображениями. Надо сказать, что прежде прокуратура Советского округа дважды выносила постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Шевцова. Основание — необходимая самооборона. Но мать убитого забросала прокуратуру жалобами, в результате чего была назначена дополнительная экспертиза. Перед экспертом поставили новые вопросы о количестве и характере телесных повреждений. Был получен ответ, что повреждений было не менее пятидесяти восьми, в том числе и несовместимых с жизнью. Сделав вывод о том, что дедушка все же перестарался, уголовное дело возбудили.
— Это не дедушка, а фашист! — восклицали в разговоре со мной родственники потерпевшего.
— Ну не хотел я его убивать, — говорил Василий Иванович в последнем слове, обращаясь к матери потерпевшего. — Извините, что так получилось.
Их настроение, конечно, можно понять. Мать не хочет верить, что ее сын — вор. Она утверждала в суде, что ее Сергей забрел во двор Шевцова не со злым умыслом. По ее мнению, он шел к родственнице, которая живет по соседству со стариками. У нее есть злая собака, в ворота не пройти, поэтому он пошел через чужой огород.
Еще в обвинительном заключении следователь прокуратуры Денис Голушков отверг эту версию как «несоответствующую материалам дела».
— Я все инстанции обойду, но посажу этого деда, — говорила мне мать убитого. -Дали бы мне волю, я бы его своими руками удушила.
Еще до того, как суд вынес приговор, она была уверена, что его придется обжаловать. Еще до выхода этой публикации она собиралась ее опровергать. Но, как ни странно, женщина только в суде с удивлением узнала, что ее погибший сын, оказывается, дважды судим — за кражи и грабежи.
Из суда она уходила с твердым намерением обжаловать приговор в областном суде, который, по ее мнению, все же посадит старика в тюрьму.
Суд Советского округа этого не сделал. Шевцова Василия Ивановича приговорили к двум годам лишения свободы с отсрочкой приговора на два года.