В июне 1967 Сергей Лаптев собрал все свои материалы и передал на хранение в Омский государственный архив. Ему было 75. Он понимал: жизнь может оборваться в любой момент. Такой уж возраст. И ему до чертиков не хотелось, чтоб все собранное им за полвека бесчисленных экспедиций и походов пропало втуне. Как в воду смотрел: скончался через несколько месяцев. В одном из своих писем омский краевед Лаптев писал, что наступят еще такие времена, когда подобные накопления станут бесценным кладом для ученых. Его накопления – 62 рукописных тома об истории и географии среднего Прииртышья, которое сейчас называется омским.
Ему не довелось стать официально признанным ученым. В том смысле, что он так и не защитил ни кандидатской, ни тем паче докторской диссертации. Мало кто знал, что он, проучившись множество лет, так и не сумел окончить университет. Удобнее всего сейчас было бы ругать тех, кто стоял наверху научной и образовательной пирамиды, тех, кто не разглядел в человеке большого ученого. На самом деле обижать никого не надо. Лаптеву мешали не обстоятельства, а острота восприятия. Все новое его дразнило точно так же, как кошку беспечно крутящаяся перед носом мышь.
Сергей Романович относился к людям с врожденной исследовательской жилкой. Есть такая категория людей, которые вспыхивают от искорки и заводятся с пол-оборота. В состоянии же принуждения, даже со стороны своего второго «я», такие люди существовать не в состоянии.
И их судьба — это судьба Лаптева, который сделал для науки больше, чем иные увешанные наградами академики, а имя никому не известно.
Будь Сергей Романович человеком поизворотливее, ему для славы на всю жизнь хватило бы всего одного из десятков его открытий. Например, такого. Он разыскал старинную, написанную триста лет назад, копию рафаэлевской «Мадонны», которую привезли из Италии агенты заводчиков Демидовых. Сейчас эта картина находится в Эрмитаже, она лишь немного уступает по ценности оригиналу. Возраст!
Десятки людей слышали легенду о том, как кто-то из Демидовых, буквально влюбившись в женщину на картине, отрядил в Италию самого смелого из приказчиков с наказом без картины не возвращаться и что полотно, пережив революцию и Гражданскую войну, все еще пылится в каком-то из старых сараев Нижнего Тагила. Легенду слышали десятки, а отыскал картину в заброшенном сарае и отправил ее на экспертизу Лаптев.
Он же, Лаптев, в Горьковском районе Омской области между селами Серебрянка и Исаковка откопал кости пещерного льва. И обогатил доисторическую фауну Сибири еще одним видом млекопитающих. Он же открыл месторождение отпечатков плиоценовых рыб. Подобные месторождения, их во всем мире за всю историю науки вряд ли наберется больше сотни, составляют золотой фонд палеонтологии.
Сергей Романович, исходивший наши края вдоль и поперек, не был омичом. Он родился 25 сентября 1891 года в городе Чистополе Казанской губернии. Юность прожил бурную: послужил и в белой, и в красной армиях. После гражданской поступил учиться в Томский университет. В 1923 году переезжает в Омск. Немного погодя перебирается на Урал. Потом снова возвращается в наш город. Поменял множество профессий: от кооператора до преподавателя вуза. Но на каком бы месте ни трудился, основной его деятельностью оставались экспедиции. Наиболее счастливыми для него стали предпенсионные годы, когда он работал заместителем директора Омского краеведческого музея. Директором тогда был видный сибирский ученый Палашенков — они дружили. Эта дружба очень сильно помогала делу изучения Сибири. До сорока экспедиций в год совершали эти два пожилых человека. Их считали чудаками, людьми не от мира сего.
Лаптев на иронию не обижался. «Среднего роста, худощавый, подвижный и … очень уравновешенный, — вспоминает о нем нынешняя пенсионерка, кандидат геолого-минералогических наук Валентина Смирнова. — Вряд ли кто-нибудь мог вывести его из себя».
Фонд Лаптева в Омском государственном архиве составляет 62 тома. Ему не хватило упрямства на то, чтоб окончить университет, защитить диссертацию, зато на завершение сводок важнейших данных по географии и истории Омского Прииртышья у него терпения хватило. Видимо, потому, что работал не из-под палки, в свободном режиме, горел интересом. Особенно ценны его отчеты с заседаний Омского отдела Географического общества. Лаптев 12 лет, с конца сороковых до начала шестидесятых, занимал общественную должность секретаря отдела. Он очень профессионально вел записи выступлений. Каждый отчет — цельная научная статья. Лаптев первым, правда, со слов члена Географического общества П. В. Корша, написал о нашумевшей в XXI веке болезни, которая, по словам некоторых ученых, могла уничтожить земную цивилизацию, — о птичьем гриппе. И дата первого упоминания точно известна: 20 мая 1956 года. От неизвестной инфекции, рассказывал Корш, в Омской области гибнет потрясающе много домашней птицы, которая кормится на тех же водоемах, что и дикая.
Сейчас отчеты Лаптева востребованы историками науки, потому что на заседаниях Географического общества выступали ученые самой разной специализации — медики, химики, биологи, геологи.
И думается, что было бы совсем неплохо, если бы, скажем, члены Омского отделения Русского Географического общества создали специальную комиссию, которая бы, не торопясь, проанализировала труды Лаптева и сделала на их основе хотя бы небольшую книжицу об истории и географии среднего Прииртышья. Увлекательная бы книжка получилась.