Из свежих примеров — массовая закупка магнитно-резонансных томографов лечебными заведениями, после чего на федеральном уровне была инициирована проверка. Проводились проверки и по тем двум омским закупкам, которые сегодня находятся под пристальным вниманием правоохранительных органов. Я имею в виду томограф за 85 млн рублей для Клинического онкологического диспансера и томограф за 136 млн рублей для Областной клинической больницы.
Аукцион, который проводил онкологический диспансер, проверяла Федеральная антимонопольная служба еще в 2009 году. Там были выявлены некоторые нарушения, но они оказались не очень значительными, то есть не влияющими на результаты проведенного аукциона. Конкурсные торги в 2010 году, которые проводила областная больница, проверяли мы. На них заявлялись два участника, один не был допущен к торгам, но жалоб или обращений в антимонопольный орган ни от кого не поступало, поэтому проверка проводилась уже позже, в общей волне проверок, которая прошла по всей стране. Мы никаких нарушений процедуры проведения торгов не увидели. Это уже потом выяснилось, что конкурсы на поставку магнитно-резонансных томографов по всей стране выигрывало только ФГУП «Предприятие по поставкам продукции Управления делами Президента РФ».
Проблема на самом деле в том, что законодательство о госзакупках, за соблюдением которого мы следим, четко определяет последовательность действий при размещении госзаказа, расписывая буквально все действия, начиная с момента публикации о проведении торгов и до момента заключения госконтракта, но оставляет за рамками контроля самый первый этап — определения начально-максимальной цены. Госзаказчики научились обходить преграды, которые им устанавливает законодательство, и пример с томографами — еще одно тому подтверждение. Как можно сказать, была завышена цена или нет, если процесс формирования максимальной цены сегодня нормативно не опреден и отдан на откуп заказчику?
Ни для кого не секрет, что из десяти претендентов, желающих поучаствовать в торгах на размещение госзаказа, заявки от восьми-девяти под разными предлогами отклоняются. А к торгам допускаются либо один поставщик, либо два. И все вроде бы обоснованно происходит, хотя при пристальном прочтении нормативных документов, связанных с тем или иным направлением, выясняется, что обоснованность в действиях заказчика встречается гораздо реже, чем хотелось бы. И бороться с такими нарушениями трудно. В 2009 году мы за различные нарушения в сфере размещения госзаказов наложили штрафов на 840 тысяч рублей. В этом году штрафы превысили 800 тысяч рублей. Но штраф в 30-50 тысяч рублей, наложенный на председателя комиссии или на руководителя ведомства, — это, согласитесь, небольшая сумма на фоне возможной выгоды от размещения госзаказа у конкретного поставщика или изготовителя. Некоторые руководители, оценив риски, идут на то, чтобы не исполнять наше предписание. Они вполне осознанно платят штраф, хорошо понимая, что ничего, кроме штрафа, им в этом случае не грозит. Пока наши иски рассматриваются в судах, работы по госконтрактам уже завершаются, как правило, и вернуть ситуацию в исходное состояние просто невозможно.