В конце мая юбилей отметила главный художник театра «Арлекин», лауреат национальной премии «Золотая маска» Ольга Веревкина. К этому событию в театре была приурочена выставка «Юбилейный вернисаж Ольги Веревкиной». Но наш сегодняшний разговор с Ольгой Петровной — не о выставке, а о творчестве и роли художника в театре.
Ольга Петровна, вы сразу же хотели стать театральным художником?
Я быстро сделала выбор, хотя и не знала, что это такое -театральный художник. Просто получилось так, что при поступлении рядом оказались люди, которые были знакомы с театром. Наверное, в театре есть все. Нам, смелым, сильным девушкам, в юности хочется и архитектором побыть, и скульптором. А театр привлек своей тайной и ощущением, что там есть масса возможностей, и я сделала шаг в неизвестное. Иногда можно услышать, что театральный художник — не женская профессия. Но если ты пытаешься найти что-то интересное, не халтуришь, тогда не важно, мужчина ты или женщина.
За двадцать с лишним лет работы в театрах Омска вы оформили около ста спектаклей. Ни один из них не похож на другой. Вы всегда находите что-то оригинальное. Как вам удается не повторяться?
Я сознательно не хочу повторяться. Ну, во-первых, спектакли ставятся по разным произведениям разных авторов. Это сразу дает направление в работе. Во-вторых, режиссер имеет свой взгляд на постановку, или же ты сам изобретаешь и предлагаешь ему свое решение спектакля. Можно даже делать одну и ту же историю, но в разное время, и в следующий раз ты придаешь ей какие-то другие очертания и ощущения.
Например, мы очень хотели поставить «Чайку» Чехова. Я даже сделала эскизы. Нам с главным режиссером Борисом Саламчевым казалось, что идея оригинальная, что получится очень интересный спектакль. Но по ряду причин постановку театр не смог осуществить. Прошло два-три года, и мы поняли, что, в принципе, даже не сама идея устарела, а энергетика ушла. В театре спектакль надо ставить быстро, за несколько месяцев. Мы не имеем возможности двадцать лет ставить один а спектакль.
Очень часто вы оформляете спектакли в других омских театрах. Не трудно ли работать для с взрослых, ведь «Арлекин» — это прежде всего детский театр?
Дело не в детскости и не у во взрослости. В драматическом к театре я даже отдыхаю. Поскольку в театре кукол работа очень ответственная: весь процесс усугубляется производством кукол, то есть самих артистов. В драматическом же театре актер — это человек. Я придумываю и декорации, костюмы, эффекты, а артист уже с режиссером работает над образом. У нас же в театре кукол мы — должны «родить» наших артистов. Тут я всегда очень волнуюсь. Важно все правильно просчитать. В спектакле могут участвовать разномасштабные куклы, куклы разных систем. Каждый раз я задаю вопрос: как должен выглядеть актер-кукловод, какие у него взаимоотношения с куклой. В кукольном театре труднее найти правильную составляющую спектакля, идею. И еще один важный вопрос: почему это произведение ставят именно в театре кукол, что режиссер хочет выразить с их помощью?
Мне очень понравилась ваша последняя работа в спектакле «Ревизор». Куклы запоминающиеся, несмотря на свою статичность, очень выразительные, с какими-то тайничками в одежде. О кукле-Хлестакове вообще разговор особый: эту работу отметили на II Международном фестивале «В гостях у «Арлекина». Как создавались образы?
Когда мы встретились с режиссером Мариной Глуховской, она, как режиссер драматический, считала, что кукла — это деревяшка и ничего ни выразить, ни сказать без артиста не может. В этом Марина твердо уверена. Изначально режиссер сказала, что Хлестаков должен быть куклой — марионеткой, очень подвижной, которая попадает в мир, где живут чурбаки, безликие истуканы в мундирах. Я подумала, что эти образы чурбаков будут интересны только в первых сценах. В дальнейшем у зрителя пропадет к ним интерес.
У каждой куклы должен быть свой характер. У наших кукол-чиновников руки не сгибаются ни в локтях, ни в кистях, свисают как палки, шеи вытягиваются, эта чурка выглядит как некий шкафчик. У них дрожат животы от страха и выдвигаются ящички из тела, откуда они достают взятки.
Жизнь кукле дает художник, режиссер, актер. Хорошо, что режиссер не давит, не душит штампами. Это придает уверенности в себе. И тогда в ощущении свободы ты можешь услышать себя, свое сердце. Большое счастье, когда ты видишь результат и он тебе нравится.
Вы до конца отслеживаете процесс изготовления декораций, кукол?
Да. Возникает много вопросов, особенно по поводу кукол. Многое зависит от мастеров, от их понимания. Иногда и сама-то я не до конца понимаю, какой должна быть кукла. Делюсь своими мыслями с мастером. Театр — это в каком-то роде завод, производство. Есть определенные сроки постановки спектакля, поэтому творчество должно быть ответственным.
Ольга Петровна, в одном из детских спектаклей меня поразили костюмы артистов, созданных из павлово-посадских платков. И вообще вы очень часто используете различные модные техники.
Мне не хотелось оформлять спектакль в традиционно русском стиле. Тем более что в такой стилистике спектакли в театре уже были. Я подумала: сказка не умирает. Родители и в современной жизни рассказывают детям сказки. В этом смысле павлово-посадские платки — это частица русской культуры, которая живет и в наше время. Поэтому мы сделали костюмы городские по силуэту, а народный колорит им придали эти платки.
Несколько лет назад я оформляла спектакль «Кошкин дом» в музыкальном театре. Использовала рисунок павлово-посадских платков. Там мы делали задник, кулисы. Я увеличивала рисунок с платка, и он превращался в холмы, небо, перелески. В коллаж мы вписывали белоснежные домики, усадебки. В центре стоял белоснежный кружевной дом Кошки. Благодаря платкам спектакль получился очень красивым.
Нам, журналистам, по ночам снятся ненаписанные тексты. А что снится художнику театра?
Во сне все время занята театром. Покупаю какие-то шляпы для спектакля. Однажды мне приснился сон, когда я сама ходила внутри декорации. Бывает, снится и весь процесс.
Над чем вы сейчас работаете?
— Неделю назад я сдала чертежи и эскизы к новому спектаклю «Волк и семеро козлят», который будет ставить главный режиссер нашего театра Борис Михайлович Саламчев. Кстати, здесь мы попробуем освоить новую модную технику — фелтинг. Коза и козлята такие пушистые, как раз для этой техники. В перспективе — постановка спектакля по Шекспиру «Сон в летнюю ночь». Ставить его будет эстонский режиссер Рейн Агур. Я о нем слышала еще тогда, когда училась, а он уже был мэтром в театре кукол. Буду читать, погружаться в материал, общаться с режиссером.