Я ПЬЮ ДО ДНА…
Я работала на крупнотоннажных судах «Омский» и «Ленанефть» водоизмещением 3,5 тысячи тонн. Муж — помощник механика, я — первый штурман. С мужем на одном корабле почти не виделись — у каждого своя вахта, поэтому не надоедали друг другу. И дети все выросли на судне. Корабль за полгода становится родным домом. Скучно не было: конфликты в команде возникают, пьянки, драки. Бывало, вся команда запьёт, включая моего мужа, и я одна остаюсь на корабле дня два-три. Потом они целый месяц на берег не выходят. Боялись меня страшно. Было дело, и компасы выпивали. На заводе приборы заправляются спиртом. Мои штурманы и механики его сольют, выпьют, и воды в компас нальют.
СЕМЕЙНЫМ КУРСОМ
Я выросла в семье речника. Отец был капитаном на буксировщике и всегда нас с братом летом брал в навигацию. Брат, кстати, до сих пор работает механиком на нефтеналиве. В 22 года решила пойти к отцу на судно матроской. Ходили в навигациях на Север. На корабле я стирала постельное бельё, мыла рубку. Мне нравилось. Тогда, в 1973 году, все говорили: дочь Моисеева пришла на флот замуж выходить. Я на самом деле вышла замуж за речника, но только в 1979 году. В 1977-м закончила школу командного состава. Через год получила диплом штурмана, после чего меня делегировали на 17-й съезд комсомола. В 1980 году закончила речное училище, родила первую дочь. В 1986-м окончила институт речного транспорта и родила вторую дочь.
ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО
Мне повезло, что я работала в годы расцвета речного флота. В Обь-Иртышском пароходстве в 80-х годах был самый новейший транспорт. А в 1991-м наш флот стали продавать и сдавать в аренду за границу. Раньше по реке идёшь — движение, как на автомагистрали. Сейчас мой брат рассказывает: если за сутки кого-нибудь встретишь, то хорошо. В 1993-м, когда моё судно продали, мне предлагали работать на море, но дочери тогда было 13 лет, переходный возраст, нужно было её держать при себе, и я осталась дома.
Ещё со времён моего детства и до 90-х годов речники за столом всегда поднимали тост: «Да не пересохнет река Иртыш, да не останемся мы без работы». Тогда это было смешно. Нам казалось, флот — самое надёжное предприятие. В затоне стояло более 500 судов. После 1994 года в пароходстве остались единицы техники. А то, что Иртыш пересохнет, — вопрос нескольких лет. В Иртыш ни одна река до Омска не впадает. А в Казахстане создали Павлодарское захоронение ртутных отходов. Например, если хочешь кому-то насолить, брось в колодец каплю красной ртути. Там воды не будет никогда. Это тяжёлый металл, который забивает подземные источники. То же произойдёт и с Иртышом, так как он постоянно вымывает берег, подбираясь к ртутному захоронению. И никакая плотина нас не спасёт.
РЕЧНОЙ ФЕМИНИЗМ
Феминизм придумали в России, а не в Америке. Это у нас женщины на трактора садились, в шахты спускались, железную дорогу строили. За границей очень много женщин штурманов и капитанов, и никого это не удивляет. Просто там условия работы другие, там не надо ничего преодолевать. На Западе две недели вахта в море, потом прилетает вертолёт и забирает экипаж на две недели отдыхать дома. Только русские моряки могут по семь месяцев жить на судне. В 1989 году в журнале «Советская женщина», который вышел в Италии, иностранные журналисты написали обо мне очерк. Их очень тогда удивляло, что в Советском Союзе женщина может быть капитаном. Говорят, после войны на Иртыше была одна женщина-капитан. А со мной работала механик Галина Чащина. Как Галька работала механиком — ума не приложу. На судах обычно есть женщины — повар и матроска. Женщине капитаном работать несложно: читать карты и работать с приборами в училище научат. Труднее — поваром.
При мне никто никогда не говорил, что женщина на корабле — к беде. Но некоторое неприятие со стороны руководства чувствовалось. Я сейчас понимаю, что это было не со зла. Многие мужчины мне очень сильно помогали, про себя, наверное, думая: «Лорик, куда ты лезешь?». Меня сейчас спрашивают: зачем ты пошла во флот? Я говорю — не знаю. Просто нравилось. Считаю себя счастливой женщиной, потому что делала то, что хотела.
Тост речников до 99-х годов: «Да не пересохнет река Иртыш, да не останемся мы без работы».