И тут в разговоре выясняется, в своей мастерской он работает уже тридцать лет, именно здесь создавались знаменитые картины и полотна. Вот об этой обители живописца и поговорим.
Предтеча
Нет, до этого имелась крохотная мастерская — метров двадцать, буквально «мастерушка», и по соседству еще 3-4 человека. Друг другу не мешали — каждый в своем уютном уголке, каждый в своем огромном мире, у каждого собственные завихрения.
Грех жаловаться, — говорит Кичигин, — я от той власти хлебнул сполна.
Речь идет о творческой даче «Сенеж», принадлежащей Союзу художников. Там молодой живописец время от времени проживал по два месяца кряду. Одновременно съезжалось до девяноста человек. Дома с трехкомнатными квартирами. Большая комната — мастерская, в двух других единолично обитали художники.
Для меня «Сенеж» — сплошной праздник. Столько людей, столько общений и еще умудрялись работать. И работали, как черти!
Живописец вставал рано, задолго до завтрака, и шел писать, после завтрака опять работал, пока не заглядывал кто-нибудь из приятелей. Например, финский (из русских эмигрантов) пейзажист Энгестром, он учил Геру правильному русскому языку. Мол, не смей произносить «рюкзак», правильно -«вещевая сумка». Заходили, приветствовали, а дальше день катил в непредсказуемость. Но все равно ценность определялась по работам.
Когда начинаешь, ты ноль. И только потом прибавляются циферки. А они за счет общения, за счет учителей, которые приезжали, читали лекции, смотрели, наставляли и делились. В частности, Валентин Гафт приезжал, Лия Ахеджакова, Лев Прыгунов, он сам теперь профессионально живописью занимается. Чем душа и полнилась. А такое ощущение, будто и не прошло тридцати лет…
Обретение
Однажды, тридцать лет назад, председатель Союза художников Ростислав Федорович ЧЕРЕПАНОВ высказал мысль, а не выделить ли молодому талантливому художнику мастерскую? Что и было сделано.
Кичигину мастерская показалась огромной: 65 квадратов плюс 25 коридор! Даже пилось привыкать к простору. В прошлом она принадлежала хорошему живописцу Николаю Брюханову, но после него простояла неприлично долго — восемь лет. Когда Георгий въехал, здесь еще стояли десять работ Брюханова. Кичигин сразу же сделал антресоли, где они хранились еще несколько лет, пока их не купил музей. Одна из них — картина «Славянский марш».