Награда слегка опередила весомый юбилей: в октябре следующего года исполнится ровно 40 лет, как артист впервые ступил на сцену Омского академического театра драмы.
Впрочем, в этом году в биографии Валерия Ивановича значится еще более внушительная дата: 45 лет официального служения сцене. Ему и самому с трудом верится, что неофициально цифра эта близка к полувеку:
Кто бы подумал?! Когда в былые времена меня спросили, мол, сколько вы работаете в театре, ответил: «Двадцать пять лет». — «Нет, я не спрашиваю, сколько вам лет. Сколько вы в театре? Двадцать пять?! Вы что, с семи лет начали работать?» Конечно, на сцену не с семи я вышел, но, когда меня взяли на третьем курсе на главную роль в иркутский ТЮЗ, мне было 17 лет. А первые гонорары получил в 16 лет на телевидении, работал в двух передачах — одна была детская, культурно-познавательная, а вторая посвящена сказкам народов мира. Каждый месяц выходила новая сказка одной из пятнадцати республик нашего СССР — это было очень интересно. Помимо всего прочего, я учился… Так что актёрский период для меня начался очень рано.
Императорские артисты
Алексеев, родившийся в городе Усолье-Сибирское Иркутской области, после окончания актёрского отделения Иркутского театрального училища работал в том же городе в театре драмы имени Н. П. Охлопкова. Об этом периоде своей творческой жизни актер вспоминает с уважением:
Когда создавался театр имени Охлопкова, там работали великие артисты, многие чуть ли не сосланные из столицы. Мой педагог Алексей Алексеевич Павлов работал ещё в императорском театре, в 85 лет мог сделать стойку на руках. У нас даже помощник режиссера или старший монтировщик сцены были кто питерский, кто из МХАТа -вот такая плеяда. И, естественно, школу мы прошли мощнейшую. В училище преподаватели были и «щукинцы», и из ЛГИТМиКа, и вахтанговской школы, и мхатовской — я рад, что мы через всё прошли.
Валерий Алексеев сравнивает Иркутский театр драмы того времени с Омским академическим в период руководства легендарного Мигдата Ханжарова, который ездил по стране и набирал в труппу лучших актеров. Так вот, в Иркутске тогда корифеев было даже больше, но… Началась смена руководства. И уважение в воспоминаниях актера сменяется на другие интонации:
— Нам поставили нового главного режиссёра… Мы учились вместе с Юрой Цапником — народный артист, в Челябинске работает, — так вот он говорит, там даже стихи такие были: «Много в театре всякой заразины — бойся Разинкина пуще, чем Разина». Несогласные начали уходить. Я и Юра Ицков (народный артист РФ, коллега Алексеева по иркутскому и омскому театрам. — Прим. авт.), сопротивлявшаяся молодежь устроили в кабинетах начальства демонстрацию, нас обвинили в групповщине. Начались забастовки, семнадцать человек подали заявление об уходе — для театра это очень много! Управление культуры пообещало всё уладить к осени, но обещание не сдержало, сначала ушли из театра одиннадцать человек, потом еще семнадцать — труппа фактически опустела. Через два года ушёл и я.
Молодёжь на «первые» роли
Из иркутского театра в омский Валерий Алексеев ушёл не из бедности, а ради творческого роста — материальные условия на тот период были у артиста завидные. В 21 год он уже получил двухкомнатную квартиру, прибавку в 10 рублей к зарплате (она стала 85 рублей) и главные роли. Тогда только-только открыли молодого драматурга Александра Вампилова, режиссёр Симановский поставил «Старшего сына» с Алексеевым в роли Сильвы — успех был колоссальный.
— Я Вампилова знал как просто Сашу, который что-то пишет, — все тогда писали понемногу. Но когда я прочитал «Старшего сына», то просто обалдел! Так ему и сказал. Мы начали репетировать, выпустили постановку. Во время спектаклей вдоль дороги, ведущей к драмтеатру, стояли люди: «Куплю билет на «Старшего сына». Мы за десять месяцев сыграли триста аншлагов, даже переаншлагов — вот такой был успех! — вспоминает Валерий Иванович. -Но я понял, что всё недолговечно. Симановский ушёл — а он был единственная надежда, такой режиссёр, который «мой». Я понял, что самостоятельно не могу расти, что буду принимать эти аплодисменты уже как должное и при новом руководстве просто закончусь как актер. Поэтому уехал в Омск и начал всё с нуля.
В Омский театр драмы Алексеев пришел в один год с Николаем Чиндяйкиным. Несмотря на пятилетний сценический стаж за плечами, оба стали считаться в труппе «молодежью». Каждый — актёр на «первые» роли: первый солдат, первый матрос, первый крестьянин… Шутили об этом на капустниках, во время репетиций посмеивались над «сумасшедшими людьми артистами»:
Для нас они были уже пожилые — 48-50 лет, мы глядели на них: слушай, ну какие дураки! Артур Хайкин еврейской национальности показывает артисту, грузину Чонишвили, как ходил бы русский царь. А третий, Каширин, — парторг! — тоже вокруг ходит: «Не, ребята, вы все неправы». Мы со стороны смотрели — ну сумасшедшие люди артисты, неужели и мы, Коля, тоже с тобой такими будем дураками? Стали, и даже еще хуже, — смеется Валерий Алексеев.
Стоя за кулисами, молодые артисты подтрунивали над старшими: «Вот сейчас Щёголев… во глыба, во пошёл, пошёл играть!» Стояли, вслух посмеивались, а в душе каждый раз удивлялись мастерству актёров. Сколько раз пытались поставить в тупик Алексея Теплова, создавая на сцене экстремальную ситуацию, — у Теплова ни один мускул не дрогнет, а шутники «раскалываются», давят смех.
Свист из зала
Время ролей «первых матросов» постепенно сменилось главными ролями. Сегодняшние театральные зрители видят Алексеева в роли князя Вано Пантиашвили в «Хануме» и Гаева в «Вишнёвом саде», Барона в «Санта Крус» и Двуутробникова в «Чёртовой дюжине». Актёр, работая над созданием очередного образа, помнит науку своих знаменитых учителей.
Алексей Алексеевич Павлов говорил мне: «Валера, всегда, перед тем как выйти, слушай за кулисами тон, слушай, как твои партнеры играют. И тогда найдешь верный тон роли, тон сцены», — вспоминает народный артист. — А второй учитель, потрясающий режиссер Борис Самойлович Райкин, говорил: «Смотри «сверху». Учись отключиться, отойти и увидеть все пространство». У каждого из них я брал понемножку.
Однажды на знаменитом спектакле «Лекарь поневоле», тринадцать лет не сходившем со сцены Омской драмы, присутствовали американцы. В роли неунывающего Сганареля — Валерий Алексеев. Заканчивается первая сцена, и… в зале раздаётся топот ногами, зрители с четвёртого ряда свистят. «Что это, неужели освистали?» — у Алексеева проскальзывает испуганная мысль. И тут же исчезает: оказывается, для американских артистов топот и свист — наивысшая похвала актерскому таланту.