Валерий Павлович, не испытываете ли вы сегодня удовольствие от того, что ваш оппонент Леонид Полежаев покинул свой пост?
-Нет, я не злорадствую. Тот период борьбы между руководителями города и области, в которой я тоже принял непосредственное участие, — это бездарно потерянное время. Два первых лица должны были сделать какие-то шаги, чтобы этого избежать, — в этом и заключается мудрость первых лиц. Но этого сделать не удалось, что было большой ошибкой. И я чувствую за собой вину. Поэтому злорадства у меня нет, есть лишь сожаление о том периоде.
Не завидуете, что сейчас главы региона и города работают в совершенно других условиях?
-Я им не завидую. Да, сейчас с деньгами, может быть, стало лучше. Но и сегодня руководители находятся в таких условиях, в которых очень тяжело работать. Тогда, в начальный период становления местного самоуправления, мы имели партизанскую вольность, имели в своём распоряжении местные налоги, могли принимать какие-то самостоятельные решения. А сегодня только семь-девять регионов имеют самодостаточность, а все остальные смотрят вверх и говорят: «Деньги закончились. Какие будут указания?». Кому-то, может, и легко так работать — по-солдатски, но прогрессивным, думающим руководителям сложно жить в строго регламентированных условиях. Так что никакой зависти нет, я искренне им сочувствую. Смотрю со стороны и крещусь: свят, свят, свят!
Вам не дали досидеть два срока на посту мэра. У вас наверняка есть какие-то сожаления о том, что не успели доделать?
Кошмар, сколько всего я не доделал! Взять хотя бы систему местного самоуправления. Родилась административная система, а систему местного самоуправления убили. Муниципалитет должен иметь собственную налоговую базу. Хотелось бы видеть другой облик города с точки зрения архитектуры. Чтобы он имел своё индивидуальное лицо, не такое общесоветское, общероссийское. Идей было столько, что голова от них пухла… Но всё что ни происходит — всё к лучшему, даже с точки зрения личных изменений. Я прошёл через этот конфликт, но не законсервировался, а получил новую работу: там строил, там природу спасал, там лесом занимался, сейчас бизнесом. Всё время приходится что-то новое учить, книжки читать. Мозги не засыхают, глядишь, может, даже у внука выиграю партию в шахматы.
После отъезда из Омска встречались ли вы с вашим идеологическим врагом Полежаевым?
— Встречались в рамках омского землячества. И он смог отойти от тех наших разборов полётов. В рамках землячества я проводил политику от конфликта к контакту. Я сторонник такой идеологии: власть не имеет фамилии, есть территория, близкая нам, и мы должны её поддерживать. На этой основе мы и нашли общий язык. Леонид Константинович приезжал к нам, и у нас был разумный деловой разговор, а все обиды остались где-то там, внутри.
Как быстро вы оправились от поражения в информационной войне?
На новой работе у меня не было времени отходить от этого. Сначала Владивосток, Сахалин, потом Ленск, а потом отправился на восстановление Юга. Не был»о времени, чтобы вспоминать о фамилиях и каких-то конфликтах. Просто была работа… А потом, как говорят, суп с котом. Всё утонуло, пропало, пришла новая волна. Сейчас я работаю в своё удовольствие… Раньше на родину работал, сейчас слегка на себя. Хотя, не слегка, прилично.
Ходили слухи, что вы вернётесь в город в новом качестве. Была ли у вас возможность вернуться?
Конечно, у нас тесный контакт с Омском. Не скрываю — не проходит и недели, чтобы у меня не было встреч с омичами. Тридцать лет, проведённых мной в Омске, не прошли даром. Даже когда мы Ленск после наводнения восстанавливали, мы назвали новую улицу в честь вашего города — Омской.
Ваш визит к нам не означает, что вы присматриваетесь к омскому лесу?
Омские леса загаженные, изуродованные, плохие — это как раз тот товар, некондиция, который может великолепно использоваться без нанесения ущерба экологии. Ещё мы смотрели с губернатором заброшенные сельхозполя. Сегодня весь мир сажает на них энергетическую биомассу. Это даёт колоссальный результат: это занятость на селе, это доходы, это хорошая налоговая составляющая. Но есть сложности, логистика здесь такая, что вы проигрываете всем, кто экспортирует на западный и восточный рынок. Экспорт для Омской области тяжеловат.
У нас уже долго идут споры между сторонниками и противниками установки памятника Колчаку. Вы какой позиции придерживаетесь по этому вопросу?
Это же всё наша жизнь, и Колчак тоже. В его биографии есть как светлые, так и тёмные пятна. Я считаю, что памятник однозначно должен быть. Колчак же, помимо прочего, великолепный учёный, хороший командир. Он прогрессивный человек, оставил в России заметный след.
Может, Вячеславу Двораковскому предложить поставить памятник вам как борцу муниципального сопротивления?
У меня есть один товарищ, омич, крупный строитель. У него на столе стоит отлитая фигурка нашего слесаря Степаныча… И как я с ним ни спорил, он всё равно твердит: «Врёшь, ты сделал себе памятник, это твой портрет». Так что памятник в Омске у меня уже есть.
Досье
РОЩУПКИН Валерий Павлович родился 5 марта 1945 года в Московской области. После окончания столичного энергетического института уехал по распределению в Омск. Начинал трудовой путь в «Омск-электротрансе». В1991 -1994 годах — замгубернатора Омской области. С 1994-го по 17 декабря 2000 года — мэр города Омска. Покинул свой пост, не доработав до конца второй срок, из-за конфликта с губернатором Леонидом Полежаевым. Уехав из Омска, сначала работал зампредседателя Госстроя России, затем первым замминистра природных ресурсов РФ и руководителем Федерального агентства лесного хозяйства Минприроды. Сейчас занимает руководящие должности в ряде бизнес-структур, входящих в международный холдинг.