Дамир МУРАТОВ — яркий представитель омского и сибирского неформального искусства. Еще учась на худграфе, он, как многие в 1980-х, увлекся свободными творческими объединениями, был членом художественных товариществ «Башня» и «Крест». И как немногие, остался в этом андеграунде, презрев блага официальных структур, таких, например, как Союз художников. Он как-то удачно отгородился от системы. То есть она ему не мешает, а он, если и задевает ее иногда, то исключительно с добрым юмором. Доброта вообще свойственна Дамиру.
Пришел, увидел
Свободным художником быть нелегко. Но, наверное, тот, кто свободен, и является истинным художником — не придворным живописцем, а творцом. Дамир МУРАТОВ с легкостью меняет и стиль, и философию своего искусства, но исходя лишь из того, что интересует лично его в данный момент. Простой и в то же время хитрый, всегда таящий какой-то сюрприз. Одну из своих выставок Дамир назвал частью латинского изречения — «Veni, vidi…», посчитав именно эту часть для себя главной.
Будущий лидер современного сибирского авангарда родился в Тобольске. С шестого класса ходил в художественную школу, потом уехал в Омск, поступил на худграф. С перерывом на армию и творческое брожение учеба продолжалась… 14 лет. Педагоги Михаил СЛОБОДИН и Леонид ЕЛФИМОВ определили, наверное, какие-то полюсы его творческого заряда. Потому что влияния действительно были полярные — от строгого академизма до свободомыслия и стремления к эксперименту.
Вообще же МУРАТОВ жил тогда, как все советские люди. Мотался по общагам, где и встретил свою будущую жену Наталью, известного ныне искусствоведа. Появилась семья, дети: сын, дочь. А еще на окраине города, среди не слишком-благополучного частного сектора, в 1995 году появилась мастерская, она же — галерея. МУРАТОВ дал ей название «Кучум», восстановив таким образом историческую справедливость. «Кучум» легко прижился в городе среди многочисленных «Ермаков». В своей мастерской-галерее, бросив якорь в небо, МУРАТОВ и занимается мифотворчеством, вдохновляясь местным колоритом, искусством Востока и западными клише. Многие образы-фейки появились с его легкой руки.
Время Че
Свой стиль Дамир предпочитает называть поп-артом. И хотя это вроде бы массовое искусство, у него оно часто выглядит искусством для избранных. В смысле для тех, кто укладывается в его арт-систему, понимает и принимает правила игры.
Поэтому Омск иногда становится тесен для художника и он выносит свои работы на глаза продвинутой публики в Москве и Санкт-Петербурге. Оставаясь при этом стопроцентным сибиряком.
Ведь это он придумал когда-то «Соединенные штаты Сибири» и «Омск — морская держава». Он назвал Сибирь родиной слонов (имея в виду мамонтов, конечно) и создал серию работ «Все засыплет хвоей наших кедров». Но, разумеется, исходя из законов поп-арта, МУРАТОВ работал и со многими попсовыми персонажами, известными брендами, придавая им новый неожиданный смысл и смещая акценты. То есть творя из мифа новый миф. Так появились «Пионеры-самураи», «Mickey Мао», «Che Burashka». Герой советских мультиков, вдруг взявшийся за автомат и надевший революционный берет на манер Че Гевары, так полюбился всем, что его стали воспроизводить на майках, сумках и других, вещах. Тогда Дамир МУРАТОВ придумал ему «родственников»: Че Хова, Че Паева и Че Делать. Его серия Che в свое время даже была выставлена на аукционе Sotheby в Лондоне.
Курилы, гопники и Ниагара
Философское восприятие жизни, переосмысление истории, острые наблюдения легли в основу серий «9 остановок маршрута № 66» и «ОкеАйн». На 66-м автобусе Дамир обычно добирается в свой «беднотаун» — небогатый район, где располагается его галерея. И бойкие бабушки сталинской закваски, штурмующие транспорт на остановках, становятся у него «боевыми улитками», а гопники Вован и Витек, мутузящие друг друга где-то в районе 8-го кирпичного завода, — самураями. Наверное, вот такой ироничный и в то же время не лишенный романтики взгляд на окружающую действительность и впрямь помогает художнику не прийти в отчаяние среди обывательского общества.
«ОкеАйн» — история маленького и таинственного народа айнов, населявших когда-то Курильские острова. Но МУРАТОВ не был бы МУРАТОВЫМ, если бы не подмешал и здесь юмора и метафор. Вот и Курильские острова у него изображены в виде двух старцев с трубками. То ли два вулкана дымят потихонечку, то ли представители двух спорящих за несколько каменных островков народов наконец-то раскурили трубку мира. Хотя нет, трубка мира-то одна, а тут — у каждого своя. Значит, опять не договорятся.
В ранний период творчества (написала эту фразу — и самой смешно) Дамир предпочитал живопись на гофрокартоне. Создал чертову уйму маленьких работок, которые уходили на ура за сто рублей. Потом стал тяготеть к объектам, коллажам. Причем все это делается из того же бросового материала — старых вещей, сигаретных пачек, этикеток, превращаясь в руках художника в произведения искусства. Не сказать, что с ярким поп-артом завязано навсегда, но многие работы уже стали выдавать в МУРАТОВЕ концептуалиста и предметника. Например, объект «Ниагара» — алюминиевый лист с краниками, зажигалка 2фро из паяльной лампы, коллажи серии «Как я провел лето», где простые слова «жизнь», «лес», «да», «нет» наполняются непростым смыслом.
Свободу одуванчикам!
Ассоциативный мир работ МУРАТОВА очень разнообразен. Тут и старые игрушки, похожие на выброшенных из жизни людей, и поп-идолы, уже навсегда превратившиеся в целлулоидных кукол. Звери, стремящиеся уйти из зоопарка, забывшие, что давно стали условными пластмассовыми фигурками. Само его имя навевает массу ассоциаций. Его брат, художник и поэт Артур МУРАТОВ, называет Дамира Дом. Сокращенный вариант имени и в то же время — целый, четко выстроенный образ. Кому-то в имени художника слышатся отголоски лозунга: «Да здравствует мир!» То, что МУРАТОВ несет в себе приветствие миру, очевидно. А еще вспоминаются его собственные слова, сказанные недавно по поводу принятия в народную партию «Ассоциация Зеленых»: «Я всегда выступал за свободу одуванчика, ломающего асфальт». Наверное, он и есть тот самый уже возмужавший «одуванчик», который однажды сломал «асфальт» рамок и стереотипов. И вот уже столько лет радует и удивляет нас своими провокационными интерпретациями очевидного.
Леонид ЛЕРНЕР, искусствовед (Москва):
Может показаться, что Дамир открывает очевидные истины, иллюстрирует свои собственные штудии истории искусства, что собрание его сочинений — это конспект, из которого удалили текст, но оставили картинки. На самом деле, как мне представляется, Дамир не столько изучает по книгам (разумеется, и это тоже) некую историю, сколько сам для себя эту историю пишет, находится внутри нее, как внутри лабиринта, где нет никакой линейности, предсказуемости, а напротив, сплошные закоулки, карманы и каменные мешки, в которых он иногда застревает надолго, высвечивает какие-то интересные эфемерности, фиксирует все это в формате путевых заметок. Да, искусство Дамира, по сути, путевые заметки алхимика от искусства.