У всех омичей на устах была тревога за судьбу урожая.
Во второй половине августа в областном центре установилась политическая жара, которая уже не унималась до конца года, а ее последствия сказываются до нынешних дней.
Утром 19 августа омичи узнали по радио о болезни Президента СССР Михаила Горбачева, о создании в стране какого-то ГКЧП и его указах, предписывающих наводить в стране порядок и обещающих повышение благосостояния.
Услышали, попили чаю и спокойно ушли по делам: одни на заводы и фабрики, другие — в кооперативы и фирмы, третьи — на рынки и в торговые киоски.
Народ к этому времени уже захлебнулся и свободой выбора, и свободой торговли, и свободой слова. Правда, в магазинах выбирать было нечего — прилавки пустовали, а сигареты и спиртное выдавались по спискам райисполкомов: в месяц семь пачек местной «Астры» и две бутылки водки в одни руки. Народ уже привык к обещаниям и заверениям центральных властей поднять и повысить благосостояние, а поднимались и повышались цены, притом в несколько раз, появилась и безработица. И тогда он понял: надо выживать самому.
А наверху власти дрались между собой. 19 августа шла бумажная война. Исполняющий обязанности Президента СССР Янаев издавал по указке ГКЧП указы. Президент РСФСР Ельцин их отменял и издавал свои. Янаев их аннулировал и снова «указывал».
К обеду 19 августа у Торгового центра появились небольшие митинги с записными возбужденными ораторами. Появились листовки, которые доносили до омичей Обращение и указы Ельцина. Откуда они и как это делалось? Об этом может рассказать сегодня редактор газеты «Новое обозрение» Владимир Кем. Депутаты-демократы России от Омска Виктор Лотков и Сергей Носовец, находящиеся непосредственно в Москве, пытались объяснить своим избирателям, что же происходит у Белого дома, и вообще, что случилось. Но в Омске из всех средств массовой информации они пробились только в «Новое обозрение». Партийные издания оставались верными партийным органам, советские — советским, а другой свободной прессы еще практически не было. Всю поступавшую от Лоткова и Носовца информацию они принимали по телефону с голоса и готовили листовки и спецвыпуски своей газеты, множили на ксероксе и несли по автобусам и троллейбусам, на митинги.
Выпускала листовки и еще одна газета — «Ореол». К ней информация поступала через агентство «Интерфакс», который ГКЧПисты почему-то забыли «прихлопнуть». «Ореол» множил свои листовки на факсе и тоже нес их в люди.
Центральное телевидение и радио гнали оптимистическую и успокаивающую музыку, перемежая ее чтением документов ГКЧП, у Торгового центра продолжались немногочисленные митинги, листовок и выпусков, исполненных на ксероксе, было так мало, что они не могли взбудоражить умы и сердца миллионного города. Да и некогда было омичам заниматься большой политикой, они работали на заводах, в кооперативах и торговых рядах. Выживали.
Более бурная, но локальная и во многом скрытая от людских глаз политическая жизнь шла в местных властных кабинетах. С первых часов путча в Омске был создан комитет гражданских действий по защите законно избранных органов власти, который возглавил народный депутат СССР Александр Минжуренко. Он тоже распространял Обращение и указы Ельцина, информацию об обстановке в Москве, пытался прорвать информационную блокаду.
Ну а что местные власти?
Председатель исполкома Облсовета Леонид Полежаев узнал о создании ГКЧП, как и все омичи, из передач радио. В отличие от других омичей, на работу ехал с беспокойством. На 9 часов местного времени 19 августа никаких указов и распоряжений из Москвы не было ни от ГКЧП, ни от президента и Правительства России.
Надо было действовать. В 11 часов 30 минут, подчеркиваем, 19 августа по местному времени (в Москве еще было только 8 часов 30 минут) у председателя Облсовета Анатолия Леонтьева состоялось оперативное совещание, на котором присутствовали руководители УВД, КГБ, облпрокуратуры. Затем уже в облисполкоме у Леонида Полежаева состоялась встреча с руководителями Омска, где было выработано общее мнение о сохранении в городе спокойной и стабильной обстановки, предложено руководствоваться только указаниями Президента России и решениями законно избранных властей.
Как видим, уже с утра 19 августа местные власти и силовые структуры определились и, как сегодня принято говорить, держали обстановку под контролем.
Чересчур возбужденная, но локальная митинговая и листовочная активность местных демократов что-то изменить, ввести кого-то в открытое противостояние с кем-то не могла.
Вечером 19 августа Леонид Полежаев вышел на связь (хотя это было нелегко, учитывая события в Москве)с вице-президентом России Александром Руцким, и тот продиктовал прямо по телефону Указ Президента РСФСР. Это был первый документ, переданный непосредственно из «Белого дома». Чуть позже группа депутатов Облсовета принесла Полежаеву обращение Ельцина к народу, которое было принято по телефаксу.
К утру 20 августа власти в Москве перешли от бумажной войны к прямому противостоянию. Защитники демократии и суверенитета России сооружали у «Белого дома» баррикады, окружили здание тройным живым кольцом. ГКЧП ввел в Москву танки, они медленно продвигались к центру столицы.
А в Омске 20 августа в 11 часов по местному времени было созвано совместное заседание президиума и исполкома областного Совета народных депутатов. Председатель Облсовета зачитал все постановления и указы, которые пришли от обеих противостоящих сторон и доложил, что обстановка в области нормальная, стабильная, эксцессов особых нет. Началось обсуждение Обращения к жителям области. Оно было долгим. Приведем всего несколько цитат из выступлений. Председатель Омского городского Совета Владимир Варнавский: «Я для себя определился: на двух стульях сидеть не буду. У нас есть законный президент, законное правительство… Поэтому я делаю собственное заключение — создание комитета (ГКЧП) антиконституционно… Я против забастовки…»
Дело в том, что в своем Обращении Ельцин призвал россиян к всеобщей забастовке как протестной мере против ГКЧП. На совместном заседании президиума и исполкома Облсовета утром 20 августа большинство выступающих высказалось за поддержку Президента РСФСР, но против забастовки. Она могла дестабилизировать обстановку в городе и области.
Еще одна цитата, уже из выступления председателя Облисполкома Леонида Полежаева: «Нам, руководителям областного Совета и Облисполкома приходится работать в самом сложном и самом двусмысленном положении… Действуют два центра, выпускающие законодательные акты… Мы должны действовать не в рамках сиюминутных документов комитета (ГКЧП) или президента, а в рамках действующих Конституций СССР и РСФСР….»
Обстановка на 20 августа была действительно запутанной, если не сказать абсурдной. Сначала Леонид Полежаев получает послание из Москвы: «Отсутствие сообщений от вас до 15 часов московского времени 20 августа будет расценено как отказ подчиняться законно избранному Президенту России». А в 1 час 55 минут 21 августа получает телеграмму, подписанную Янаевым, с требованием создать в области комитеты по подобию ГКЧП. Он категорически отказался выполнять это указание.
К утру 21 августа обстановка в Москве прояснилась. ГКЧП дрогнул. Начались поездки в форос, аресты и самоубийства членов ГКЧП. Следом пошли указы Президента России Бориса Ельцина о приостановке деятельности Коммунистической партии РСФСР, о некоторых вопросах деятельности органов исполнительной власти в РСФСР и другие. С этого времени некогда мощного СССР практически не стало.
А что омский народ? Он спокойно трудился. Вот признание тогдашнего депутата, сопредседателя группы «Демократическая Россия» в Облсовете Вадима Соболева: «21-го утром я вошел в троллейбус, ехал в радиокомитет, где с группой депутатов Горсовета хотел помочь Минжуренко добиться прямого эфира. Уже было получено известие из Москвы о трагедии у российского «Белого дома». Довольно громко я сказал: «Товарищи, сегодня ночью была совершена попытка взять штурмом здание Верховного Совета России…» Понимаете, меня потрясло то, что никакой реакции со стороны пассажиров не последовало…»
Народ безмолвствовал. Его достали и бросили и старые коммунистические власти, и новые перестроечные.
Ему надо было, хоть и трудно, но спокойно жить. И выживать. Хуже, чем раньше, быть уже не могло. Да и омские танки стояли в ангарах, и баррикады не было против кого строить.
Урожай в том году в области собрали неважный.
Прошло десять лет. Что изменилось, что ухудшилось или улучшилось в жизни омичей? Это тема другого выступления.
А урожай в нынешнем году ожидается рекордным. Предполагается собрать три миллиона тонн зерна.