Так считают фельдшеры и врача ленинской подстанции «скорой помощи»… Столь необходимый любому городу институт здравоохранения в Омске по многим признакам пришел в упадок. Первый тревожный звонок прозвучал тогда, когда десятки медиков, лишенные возможности бастовать, отстаивали свое право на нормальную жизнь голодовкой. Голодными обмороками эти люди, казалось бы, добились своего, -заработная плата вдруг стада доходить до них вовремя, Однако, как отмечают некоторые медики, после скандальной акции жизнь их стала… еще хуже. Второй звонок прозвенел буквально на днях. Врачи «скорой» вынесли весь сор из избы на экраны омских телекомпаний. Чиновники от здравоохранения тем временем с тех же экранов пытались успокоить общественное мнение. Они говорили, что никаких проблем в подведомственных им структурах просто не существует. Медики же своими откровениями просто и легко поставили под вопрос правдивость слов собственных начальников-оппонентов… Где правда, а где ложь? Или существуют сегодня в Омске две, столь не похожие друг на друга, правды? Правда чиновничья и правда врачебная… Я попытался, не вставая ни на чью сторону, передать то, что увидел на самой скандальной омской подстанции «скорой помощи», попытался передать ту боль, которую выплеснули на меня врачи и фельдшеры.
— Сегодня стало в сто раз хуже, чем было тогда, когда нам не платили деньги, — рассказывает врач ленинской подстанции «скорой помощи» Наталья Воронович. — Были у нас врачи, были водители, не было только денег. Сегодня все изменилось с точностью до наоборот. Автопарк сыпется. В рабочем состоянии сегодня только три машины из десяти. Врачей нет, водители бегут со страшной силой…
— Но ведь это парадокс. Появились деньги и люди стали уходить?
— Почему-то тогда люди не уходили… Зарплата у нас осталась прежней, но и цены в то время были ниже… Факт остается фактом, сегодня нашей подстанции не хватает человек пятнадцать врачей. Количество водителей с сорока сократилось до двадцати… С месяц назад на собрании трудового коллектива нам сказали, что за две недели в городе уволились 29 врачей. И ведь ни одного не приняли… Один мой знакомый буквально на днях пытался устроиться на работу врачом «скорой помощи». Его не взяли. Говорят: «вакансий свободных нет…» Вакансий нет, а завтра у нас вместо десяти бригад будут работать только три…
— Почему это происходит?
— А нашему руководству, как мне кажется, сокращение выгодно. Это ведь какая экономия получается… Я вот работаю за трех врачей, а получаю за себя одну. Я не получаю за интенсивность. Одна у нас довкалывалась вчера… Пожилой уже врач. После такого дежурства ей самой нужно было «скорую» вызывать. Давление чуть ли не на ноль. Поставили капельницу, откачали…
— Моя суточная смена стоит 140 рублей, — включается в беседу один из водителей, пожелавший остаться неизвестным. — Если я работаю сверх нормы, то получаю лишь пятьдесят процентов от обычного заработка. В прошлом месяце у меня было 128 часов переработки и заработал я на этом 366 рублей. Вот и прикиньте, стоит трудиться лишних пять суток за такие деньги?
— Недавно к нам приезжал новый руководитель автобазы, — продолжает Наталья Воронович. — Он сказал буквально следующее: «Я пришел в ужас, когда мы узнали, какая экономия была сделана. 420 тысяч! А люди денег не получали!» Он пообещал вернуть заработанное людям. У нас же ситуация другая. Нам никто ничего возвращать не собирается… Из месяца в месяц повторяется одно и то же. Нам все как-то грамотно и непонятно объясняют, мол, вот на этот раз вы получите, скажем, на сто рублей меньше, но это правильно… И все время ссылаются на какой-то 101-й приказ.
— Насколько сильно сказывается подобная экономия на качестве оказываемых услуг?
— Есть в этой «экономии» и еще один интересный момент. Все чаще и чаще на выезде фельдшеры работают без врача. Раньше, если вскрывались подобные факты, мог разразиться настоящий скандал. Сегодня считается, что фельдшер спокойно может заменить доктора. Нам говорят, что в Америке подобная практика повсеместна. Что там врачи в «скорой» не ездят. Но о каком качестве может идти речь, когда жизнь пациента порой зависит от правильности поставленного в первые минуты диагноза. Меня этому учили семь лет. Фельдшера по большому счету не учили вообще. И вот он вынужден брать на себя большую ответственность. Ответственность огромная, а зарплата прежняя…
— Насколько я вас понял, фельдшер, заменивший врача, получает зарплату… фельдшера?
— Ну пять рублей за дежурство доплачивают… Вы спрашивали о качестве… Вот буквально два дежурства назад был у нашего фельдшера смертельный случай. У женщины 72-х лет сердечный приступ. Фельдшер оказывает первую помощь, соответственно тому диагнозу, который она смогла поставить, на ее глазах пожилой женщине становится хуже… Наша сотрудница вызывает кардиобригаду. А ее просто нет, как не будет и завтра… Ждет, вызывает реанимацию… В результате реанимационная бригада приезжает тогда, когда помогать уже некому.
— Что значит: «не будет кардио-бригады»?
— А у них те же проблемы, что и у нас. Завтра в нашем районе не будет ни кардиологии, ни реанимации. Придется обращаться за помощью в другие округа. А неврологию вообще сейчас дождаться трудно. Эта бригада может шесть часов на вызов ехать. Хоть сиди у кровати парализованного все это время и «отдыхай».
— Не так давно ваше руководство попыталось успокоить общественное мнение, рассказав, что за последние месяцы количество опозданий на вызовы значительно сократилось. Возможным это стало, насколько я понимаю, благодаря слаженной работе медиков и водителей «скорой помощи». Вы согласны с тем, что говорит ваше начальство?
— За примерами далеко ходить не надо. За последние три часа десять опозданий. Вот смотрите: сердечный приступ — задержались на пятьдесят минут. За это время человек мог «благополучно» умереть… Вот еще выехали с опозданием на двадцать минут, вызвали реанимацию… На столе у дежурной сейчас лежит пять вызовов — машин свободных нет. Надеемся, что больные все же нас дождутся… Иногда до смешного доходит: приезжаем, а нам говорят: «Все, спасибо. Мы уже вылечились…»
— А часто ли из-за ваших опозданий гибнут люди?
— Не часто, но бывает. Один случай мне очень запомнился. Наверное, потому, что меня потом хотели обвинить в некомпетентности. Было это первого мая. Угроза выкидыша у беременной женщины. Кровотечения на момент нашего приезда не было. Везем ее в БСМП. Уже у ворот больницы женщине становится хуже. Начинается кровотечение. До стационара-то мы ее довезли, там она и скончалась. В моих действиях никаких нарушений выявлено не было. А вот от следователя я потом узнала, что вызов этот пролежал на столе полтора часа! И эту конкретную жизнь тогда можно было спасти! Вопиющий факт с нашим опозданием тогда как-то замяли. Об этом вообще мало кто узнал… И мне кажется, что реальную статистику смертельных случаев из-за несвоевременно оказанной помощи вам вряд ли кто-нибудь даст.
— И каждый раз в подобных случаях вы рискуете профессиональным именем?
— Да не только именем. И руки нашим работникам ломали, и били нас. Иной раз своей жизнью рискуешь…
— Расскажите, пожалуйста, поподробнее о таких случаях.
— Недавно нашему фельдшеру ни за что ни про что руку сломали. У предыдущей смены смертельный случай был. Женщина погибла. Муж ее запомнил номер машины. Но он не знал, что бригада-то уже сменилась… Выследил. На автозаправке подходит… А фельдшер-то — ни сном, ни духом… В общем, еще хорошо, что только руку сломал… Меня цыгане не раз уже били. За что? Их не поймешь. Знаешь только, что если цыган умрет у тебя на руках, сама тут же рядом и ляжешь… С «новыми русскими» бывали неприятности. Приехала наша бригада как-то к ребенку. Мальчик совсем плох… Папаша пистолет достает: «Если не довезете, — убью». Хорошо, что довезли… Мы уже обращались к своему руководству, мол, хоть как-то защитите нас. Хоть газовые баллончики дайте… А в ответ услышали: «Зачем они вам? Хотите, чтобы этими баллончиками вас же и «усыпили»?»
Наше руководство говорит, что сегодня у нас нет проблем, — подытоживает разговор Наталья Воронович. — Мы можем сказать, что нет у нас не проблем. Машин почти не осталось, а те, что могут еще как-то ездить, находятся в ужасном состоянии. Есть у нас один УАЗик, ну точно 1812 года выпуска. В нем даже носилки не предусмотрены. А вы можете представить каково перевозить больного на полу в УАЗике? Нет на некоторых машинах и раций. Я могу, к примеру, съездить в танковое училище, вернуться назад за новым вызовом и, не исключено, что отправлюсь опять туда же. И это при огромном количестве ждущих своего часа вызовов… Кислородные баллоны у нас уже давно должны быть списаны. А это значит, что они могут в любой момент взорваться. Не лучше обстоят дела и с другим оборудованием. Единственно, с чем хорошо, так это с медикаментами. Хотя и тут не всегда все бывает гладко. Недавно, например, фармакологическая комиссия обнаружила, что мы пользуемся просроченными наркотиками… В общем, не проблем у нас нет. И никому ничего не надо.
Все, о чем было рассказано выше, можно назвать неофициальной точкой зрения на проблему «скорой помощи». Возможно, слишком эмоциональной точкой зрения, что, впрочем, вполне понятно. У официальных же структур, как могли уже убедиться омичи, свой, особый взгляд на подобные вещи. На одной чаше весов врач Воронович со своими коллегами из самой скандальной подстанции «скорой», на другой — главный врач города Стороженко с административной командой. Одна структура, разные чаши… Кстати, рядовые медики высказали мне одно предположение, в которое я просто не хочу верить. По их мнению, чиновники от здравоохранения сейчас пытаются «отомстить» ленинским фельдшерам и докторам за ту самую голодовку. Я очень надеюсь, что это не так. Ведь подобные меры, прежде всего, были бы направлены не против медиков, а против нас, омичей. А это уж слишком…
Сегодня врачи «скорой помощи» хотят искать защиты в Москве. Иных способов разрешения проблемы они просто не видят. А видят ли их омские чиновники от здравоохранения? Мы выражаем свою готовность поговорить на эту тему с представителями руководства «скорой помощи», поговорить, так сказать, о другой стороне медали. Ведь «не проблем» здесь не может быть хотя бы просто потому, что внутри важнейшей для города структуры идет непримиримая вражда. И отголоски ее уже выплеснулись на экраны телевизоров и страницы газет.