Но особенно нас интересовала позиция Омской организации Союза художников, одним из основателей которой был А. Либеров. Мы ждали эмоций, потому что отношения между художниками — это всегда особая тема. Мы ждали новой, дополнительной информации, потому что мнение коллег-профессионалов — это всегда интересно.
Мы получили от омичей немало писем. Спустя почти месяц после выхода материала пришло письмо и от Омского союза художников (орфография сохранена):
«Омский Союз художников обращается к вам в связи с выходом в газете «Неделя «статьи Николая Николаева «Либеров: неоконченный портрет». В этом материале среди прочего обилия фактологических ошибок и откровенных казусов содержится информация касающаяся непосредственно Омского Союза художников.
На с.5 говориться о том, что семья художника вынуждена платить за аренду мастерских «…по 400 рублей в месяц». На самом деле мастерские закрепленные в свое время за А И. Либеровым находятся в собственности ООО ВТОО «СХР» и никакой арендной платы за них не взимается. Кроме того, решением правления уже более пяти пет А.Н. Либеров был освобожден и от коммунальных платежей, которые оплачивались и оплачиваются Союзом художников.
Мы выражаем сожаление, что в одном из самых авторитетных омских изданий вышел столь небрежно подготовленный материал. Мы просим вас в ближайшем номере опубликовать опровержение относительно условий, на которых семья художника пользовалась и продолжает пользоваться мастерскими по адресу Лермонтова, 8.
С уважением Председатель правления ООО ВТОО «СХР» А. Шакенов.»
Комментировать данный текст не хочется, но это совершенно необходимо.
Руководство Омского союза художников обнаружило в материале «обилие фактологических ошибок и откровенных казусов». Честно говоря, такое заявление нас несколько озадачило, поскольку все приведенные в статье сведения основываются исключительно на документальных данных, представленных семьей мастера, и на материалах беседы с вдовой Алексея Николаевича, которая, кстати, является его официальным биографом. Материал предварительно был ею прочитан и заверен. И в том, что касается судьбы художника, мы доверяем Александре Ивановне Либеровой больше, нежели кому бы то ни было.
Авторы письма чувствительно уловили касающуюся их информацию. Как оказалось, все, что они могут сказать об Алексее Николаевиче, касается только финансовых взаимоотношений. Понятно, когда чиновник пытается защитить «честь мундира». Плохо, когда он делает это явно не к месту. Еще хуже, когда многое из того, о чем он говорит, не соответствует действительности.
Руководство Омского союза художников вспомнило о деньгах. Мы считали ненужным говорить об этой стороне взаимоотношений Либерова и его союза но приходится это делать. Поэтому — немного истории…
…Омский Дом художника (строение по адресу: ул. Лермонтова, 8) появился в 1957 году во многом благодаря успеху художников Омской области (и в первую очередь Алексея Либерова) на Всесоюзной выставке, посвященной сорокалетию Октябрьской революции. Художников тогда было принято подразделять на «ведущих» и «просто художников». «Ведущим… среди которых, естественно, был и Алексей Николаевич, бесплатно, в виде поощрения за успех на выставке, были предоставлены художественные мастерские на четвертом этаже нового здания. Алексею Николаевичу досталась мастерская под номером 22. Позднее, уже в 1982 году, как подсобное помещение Либерову была выделена комната N 28. Арендная плата за мастерскую N 22. Позднее, уже в 1982 году, как подсобное помещение Либерову была выделена комната №28. Арендная плата за мастерскую №22 в это время не взималась, однако за комнату N 28 она начислялась регулярно. Одновременно Либеровы должны были оплачивать коммунальные платежи (по нашей просьбе подлинники платежных квитанций предоставлены семьей художника в распоряжение редакции).
В связи с тем, что финансовое положение семьи всегда было невысоким, по платежам накопился значительный долг, что заставило Либерова обратиться в 1997 году в областное управление культуры за материальной помощью. Данная помощь была выделена и тут же в полном объеме внесена для погашения задолженности. Однако ситуация не менялась и дальше. В последние годы, уже будучи тяжелобольным. Алексей Николаевич неоднократно обращался к руководству Омского союза художников с просьбами поступать по отношению к нему на основании закона. Не видя необходимости публиковать все заявления (подлинники обращений также находятся в распоряжении редакции), ограничимся последним, датированным 2000 годом:
«В Правление Омской областной организации СХ РФ от художника Либерова А.Н.
Заявление
Прошу Вас прекратить всевозможные дебаты вокруг моей мастерской (Дом художника, 4 этаж, комнаты NN22 и 28) и прекратить высчитывать с меня и супруги за коммунальные услуги, т.к. я имею на это право, а Вы в ваших решениях правления его нарушаете. У Либеровой А.И. нет отдельной мастерской, и, когда вопрос стоял дать ей таковую (по Уставу, как члену СХ), комнаты не нашлось, и, с моего и ее согласия, ее приписали на мою мастерскую, т.е. — это те же N22 и N28 на 4 этаже. Таким образом, мастерская принадлежит мне и Александре Ивановне Либеровой. Она имеет на нее такое же право, и все знают — именно она приходит в мастерскую и работает.
Прежде за мастерскую рассчитывался всегда я. Приказа об отнятии у меня комнаты — подсобки N28 и передаче ее кому-либо не было. Посчитайте в бухгалтерии о незаконном взимании с меня платы в течение 1994-1999 годов (в том числе полностью Вы высчитали с меня творческую помощь, данную мне Управлением культуры в размере полутора миллионов рублей). Пожалуйста, возвратите их мне. И не планируйте в дальнейшем дележку этих комнат, т.к. мне и искусствоведу Либеровой А Л. они очень нужны. 27 марта 2000 года .А. Либеров.»
Кажется, все ясно. Но еще нужно иметь в виду, что льгота по аренде мастерских распространялась исключительно на художника и действовала до момента его смерти. В июне 2001 года бухгалтерия ООО ВТОО «СХР» известила семью художника, что за ними числится долг в размере 800 рублей, исходя из платы 400 рублей в месяц за каждую комнату. По нашей информации, с 1 сентября 2001 года арендная плата за мастерские отменена и заменена отчислением в сумме 1000 рублей в месяц за комнату. Пенсия вдовы Алексея Николаевича — Александры Ивановны Либеровой -1454 рубля 54 копейки. Такова ситуация на сегодняшний день.
Чо речь ведь идет не только и не столько о проблемах семьи. Речь идет о художественном наследии мастера. Большинство работ Алексея Николаевича выполнено пастелью — материал этот очень нежный и требовательный к условиям хранения. Достаточно нескольких существенных перепадов влажности в помещении, где они хранятся (не говоря уж, не дай Бог, о том, чтобы просто свалить их в кучу — так при неквалифицированной перевозке уже в конце 90-х годов погибла Итальянская выставка работ Либерова), чтобы картины оказались утраченными навсегда — они могут просто осыпаться. И мастерские на сегодняшний день — единственное место, где фонд художника можно сохранять в приличном состоянии. Вот о чем идет речь и вот почему нас так волнует этот вопрос.
Выходом в такой ситуации могло бы стать придание хотя бы одной из мастерских статуса мемориальной — в этом случае, не претендуя на собственность семьи художника, государство могло бы стать хранителем его наследия. Однако с момента смерти Алексея Николаевича прошло уже почти полгода, а о каких-то реальных шагах в этом направлении ничего не слышно.
Мы попросили дать свой комментарий вдову художника, Александру Ивановну Либерову:
«Я не могу понять, как к вам в редакцию могло прийти такое письмо, ведь Алексей Николаевич всегда был активнейшим членом Омского союза художников, он очень много сделал для этого союза. Да что говорить, если хотите, он был его «родителем» (кстати, так же, как он был одним из основателей и Союза художников СССР). А сейчас…
В июне этого года в бухгалтерии ОСХ нам сообщили, что за мастерские за нами числится долг. И поскольку с тех пор нам ничего нового не говорили, я понимаю, что этот долг растет, но сегодня у нас нет денег, чтобы его погасить. А пока Омский союз художников молчит — что ж, может быть, нам помогут другие люди.
Леонид Константинович Полежаев всегда хорошо относился к Алексею Николаевичу и в самый тяжелый момент сказал: «Мы вас не оставим». Меня эти слова греют. Я думаю, что так оно и есть, я знаю, что Леонид Константинович нас не оставит.
Мы написали письмо мэру города Евгению Ивановичу Белову, на которое он дал благоприятный ответ. Я написала ему, в частности, о том, что очень трудно оплачивать квартиру и мастерские. Я боюсь, что может наступить такое время, когда долги станут совсем неподъемными и мне предложат обмен на маленькую квартиру. Для меня это немыслимо: квартира, мастерские — это, в общем-то, уже музей, там хранятся картины, этюды, материалы, фотоматериалы Алексея Николаевича… Их что, выбрасывать, что ли, потом?
Если бы ничего этого не было, мне было бы проще всего продать квартиру и уехать в Москву. Но нельзя же этого делать! Здесь могила мужа -теперь я не уеду. Теперь остается думать о том, как сохранить то, что осталось, как это не потерять, как исполнить его последнюю волю».