Здесь практически развалились за годы реформ акционерные общества «Пролетарское» и «Большаковская», не могут вылезти из долгов и влачат жалкое существование крестьяне «Боголюбовского», «Таврического», «Центрально-Любинского» и других хозяйств. Не спас, конечно же, любинцев и нынешний высокий урожай. По словам руководителей и специалистов, он в некоторых акционерных обществах даже усугубил ситуацию. Затраты на производство зерна хозяйства понесли огромные, а выгоды, кроме как наличия зернофуража, не имеют, потому что закупочные цены на зерно по сравнению с прошлым годом снизились в 2-2,5 раза.
В акционерном обществе «Центрально-Любинское» к середине октября не была убрана еще пятая часть зерновых культур, стояли необмолоченные хлеба и в ряде соседних хозяйств.
— Больше всего наши акционеры рассчитывали на получение дохода непосредственно от реализации продовольственного зерна, — досадовал главный агроном А. Ф. Покидышев. — Но загад не бывает богат. Крестьян, в том числе и наших, власть опять оставляет с носом, доверив в очередной раз назначить цену на хлеб коммерческим структурам. Ну а от них, как известно, добра ждать нечего. В результате за тонну зерна хозяйство получит только 1-1,2 тысячи рублей. Правда, губернские власти успокаивают нас, говорят, дескать, не продавайте пока зерно, пусть оно полежит до лучших времен. Но позвольте узнать, когда они в России наступят? За солярку, бензин, масла, электроэнергию и, наконец, за обыкновенную воду надо рассчитываться сейчас! Вы думаете, мы в эти дни от безделия зябь не пашем? Да по одной простой причине: нет для этого горючего. Почти все тракторы на приколе стоят. Вот и весь наш высокий урожай…
Килограмм солярки стоит 7 рублей, а килограмм зерна — один рубль. Такого дикого соотношения испокон веков не было.
— Главный агроном прав, — поддерживает специалиста директор акционерного общества А. И. Ланг. — Средств, вырученных от реализации зерна, нам хватит только на покрытие расходов на дизельное топливо, бензин, а ведь надо еще платить за запчасти, электроэнергию. Так как все брали в долг, под будущий урожай. И вообще, многие наши акционерные общества живут от урожая до урожая, рассчитываясь и снова залезая в долг. Наше акционерное общество только-только начало подниматься с колен, наращивать производство, и вдруг опять такое наплевательское отношение власти к ценообразованию. Ну собрали любинские земледельцы в среднем 22,6 центнера с гектара, а толку-то что? Ведь за долги приходится отдавать хлеб по цене, которая устраивает только компании, поставляющие на село горюче-смазочные материалы, запчасти.
— Выходит, большому урожаю омские хлеборобы не рады? — уточняю я у директора.
— А чему радоваться-то, — говорит Алевтина Иосифовна, — техника дышит на ладан, последние десять комбайнов добиваем, народ забыл, когда хозяйство последний раз трактор покупало. В животноводстве тоже проблем море. Одна надежда -на людей. Благодаря их труду и усилиям деревня еще живет, производит продукцию. Однако конь на четырех ногах, и тот спотыкается. Рано или поздно можем оказаться у разбитого корыта и мы. Большаковские, пролетарские акционеры уже обанкротились. Боюсь, как бы нам в их числе не оказаться.
Тревогу специалистов понять можно. Они бы, чувствую, и больше сказали. Но не все сегодня вслух скажешь, тем более — корреспонденту единственной в области оппозиционной газеты. Мало ли что… Но так дальше жить нельзя! АПК области срочно нужна государственная поддержка, считают мои собеседники. В любой форме поддержка. Или в создании федерального и регионального фондов по закупкам сельскохозяйственной продукции, или в виде льготных кредитов, или просто в снижении (регулировании) цен на ГСМ, технику, но делать, по их мнению, что-то надо. Один на один с проблемами, обрушившимися на село, крестьянину просто дальше не справиться.
— Без развития производства в коллективных хозяйствах селу не выжить, — говорит пенсионер М. Н. Майборода. — Как бы ни охаивали демократы бывшие колхозы и совхозы, а деревня в советские годы жила: строилось жилье, социальные объекты, производственные помещения; хозяйства приобретали новую технику, минеральные удобрения. Сейчас все захирело, а почему? От дойного стада, в котором постоянно содержалось 1500-2000 коров, осталось всего-навсего 470 низкопродуктивных буренок, каждая из которых в прошлом году дала только 1450 килограммов молока. А ведь были времена, когда от каждой коровы ниже трех тысяч килограммов молока не получали. И зерновых сеяли не три тысячи гектаров, а в полтора раза больше. Я верно говорю?
— А что тут неверного, — отвечает за всех Л. В. Бастов. — Ложились, как говорится, до ручки. Землю уже стали в аренду сдавать, сами обработать и засеять не можем, не хватает ни средств, ни техники, ни ума.
— А куда деваться, — комментирует директор хозяйства. — Не зарастать же пашне бурьяном, вот и пришлось отдавать землю в аренду более сильным соседним хозяйствам. Однако на будущий год думаем управиться своими силами. Нынче даже озимой рожью 130 гектаров засеяли.
— Есть определенные подвижки и на животноводческих фермах, — продолжает А. И. Ланг. — На центральной усадьбе, к примеру, будут зимовать около двухсот телок, которыми в дальнейшем планируем пополнить дойное стадо. Не надо, наверное, снимать со счетов и тот факт, что к нынешней зимовке больше, чем в прошлые годы, заготовлено кормов. Ну и коровники, скотные дворы лучше отремонтированы. Дойное стадо, молодняк давно находятся под крышей. И акционерам больше помогать стали: кому-то в заготовке кормов, кому-то топливом, кому-то транспортом… Но без государственной поддержки о каком-то дальнейшем росте сельскохозяйственного производства вести речь не стоит. Не дай бог, случится засуха — и акционерное общество может лишиться последних коровенок. Почему те же «Большаковское» и «Пролетарское» обанкротились? Да потому, что уничтожили дойное стадо, оставив людей без работы и средств к существованию. Правда, у нас животноводы тоже не слишком много зарабатывают — 350-500 рублей в месяц, но, сохраняя общественное животноводство, технику, посевные площади, мы даем возможность развиваться личным подворьям. Многие селяне по 2-3 коровы держат, не говоря уже о поросятах, птице. Их только у ленивых нет.
Да, не согласиться с директором нельзя. Омская деревня выживает только за счет своего натурального хозяйства. Об этом мне говорили и заведующий машинно-тракторной мастерской В. В. Мальцев, и бригадир фермы 3. С. Шокеева, и ветераны труда В. А. Кутенева, А. И. Лаврова, К. И. Веселовская и другие акционеры хозяйства. Но больше всего в разговоре со мной любинцев волновал вопрос о земле, а точнее, проект Земельного кодекса, который недавно большинством голосов принял Совет Федерации России.
— Земля должна быть всенародным достоянием, — говорит М. Н. Майборода. — Куда я пойду с той земельной долей, которая мне досталась в результате акционирования хозяйства? Ну, выйду я из АО, а дальше что? При сегодняшнем раскладе цен на технику и горючее фермер-единоличник при всем желании не выживет. И это не голословно. На один пай у нас приходится 13,3 гектара сельхозугодий, в том числе 7,8 гектара пашни. Даже если с каждого из них я соберу по 20 центнеров зерна, это сколько же мне потребуется лет, чтобы приобрести только один комбайн? А ведь кроме комбайна, наверное, еще много что надо. Не случайно фермерство в России не состоялось, а тех фермеров, которые сейчас к таковым себя относят, фермерами не назовешь. Они снова объединились, только уже в свои коллективные хозяйства, а то и вовсе вернулись в бывшие колхозы и совхозы. Так что землю в итоге скупят те, у кого есть деньги.
Но законодательная и исполнительная власти к мнению народа прислушиваются мало. Сколько ни писали писем-обращений омичи в Законодательное собрание области, Государственную думу, требуя запрещения купли-продажи земли сельскохозяйственного назначения, их никто не услышал. Власть поступила так, как ей насоветовали организаторы и проводники реформ. Правда, делается оговорка: дескать, до купли-продажи этой земли не дойдет. Земельный кодекс разрешает продавать только участки городских предприятий, сады, дачи, то есть всего два процента земли. Но сельхоз-угодья в нашей области, в том числе и в Любинском районе, уже продаются! Как-то даже сам губернатор с экрана телевизора призывал чиновников области усилить контроль за оборотом земли, чтобы она не ушла на сторону. Спохватился… А тем временем добрая половина сел области уже лежит на лопатках, полностью отдавшись коммерческим компаниям типа «Сибнефть», «Карбышевская база», «Оша». С позволения власти на рынке господствует произвол, добивая хозяйства.