Об омских родильных домах почему-то принято писать лишь в превосходных степенях. На все лады говорится о том, что несмотря на «финансовую пуповину», крепко обмотавшуюся вокруг шеи здравоохранения, работники данных заведений делают все возможное для того, чтобы омички рожали достойно… Но вы послушайте наших женщин, прошедших через омские роддома, и картина нарисуется совсем другая. Почему мы, корреспонденты различных изданий, об этом не пишем? Да кто же из представительниц слабой половины решится поведать правду публично? Вдруг еще рожать… А местные князьки родильных отделений имеют безграничную свободу действий. Heт, если у вас, конечно, есть средства на платное обслуживание и отдельную палату с телевизором, к вам могут отнестись и по-человечески. Остальные… У Кати, молодой мамы двух очаровательных девочек, младшей из которых недавно исполнилось лишь четыре месяца, денег не было и нет. Кажется, на нее свалились все возможные несчастья разом. Инвалид, которому врачи просто запретили иметь детей… Одиночка, от которой, едва лишь на свет появилась вторая дочка, ушел муж… Бедные родственники-пенсионеры, которые при самом благополучном раскладе могут пожертвовать Катюше лишь буханку хлеба. Нищенская пенсия по инвалидности, которую вовремя не успела оформить мать-одиночка. Больные дети. Долги… Долги… Долги…
Но не от глубокого отчаяния позвонила нам в редакцию красавица Катюша. Несмотря ни на что ее сердце переполнено не болью, а радостью. Прежде чем рассказать об этой русской женщине, я хотел бы внести в пролог две ее фразы: «Я счастливый человек» и «Мы живем лишь милостью Божьей и помощью добрых людей…» И еще, кажется, Кате знаком рецепт выживания, действующий в нашем сумасшедшем мире. Он, этот рецепт, чрезвычайно прост: для нашей героини дети — это главный стимул к жизни…
На бедненькой скатерти покоятся стаканы с пустым чаем. Сахар в этом доме появляется редко. А маленькая баночка варенья, прибережённая хозяйкой на случай прихода дорогих гостей, — единственное украшение стола. Честно говоря, мне даже стало стыдно, что заявился я в гости с пустыми руками, как на самое обычное редакционное задание… Неторопливые маленькие руки мягко поглаживают разволновавшуюся младшенькую Лену. Старшая, Маша, — живой шестилетний ребёнок, — скачет вокруг стола с куклой…
Разговор идёт о женском… Я, мужчина, чувствую себя несколько неуютно, выслушивая житейские подробности.
— Рожать, честно говоря, не хочется только потому, что такие роддома есть, — рассказывает Катя. — Я инвалид, беременность проходила очень тяжело. В определённый момент возникла необходимость лечь на сохранение. Знаете, что мне врачи одного из роддомов сказали? «Что это вы тут пришли рожать? Зачем вам, больным женщинам, это нужно? Мы твою беременность сохранять не обязаны. У тебя урод на свет появится… Вот возьмём и вытащим всё по кусочкам, ты и знать не будешь…» Можно даже сказать, что просто выгнали меня на улицу с температурой, анемией и давлением 80 на 60… У меня даже выписка из роддома сохранилась, на 36 неделе беременности дали, когда уже до разрешения совсем ничего осталось: «Согласно приказу № 302 вынашивание беременности запрещается…» Ничего глупее придумать не могли.
— И такое отношение к роженицам, не имеющим средств на платное обслуживание, повсеместно?
— Да нет, конечно. Когда Машу рожала, ещё ничего было. А на этот раз в другой роддом попала, так насмотрелась… Я, например, видела, как женщина корячилась со схватками целые сутки. Из неё кровь текла… Как она мучилась… А ей при этом акушерки говорят: «Оставь нас в покое. У тебя сколько схваток за десять минут? Считала? Ну, вот видишь, рано ещё. Дождись другой смены…» До последнего ребёнок шевелился. А в родильным зале «обрадовали» её: мёртвым родился. Говорили, инфекция виновата. Инфекция! Её за эти сутки даже на кресле не посмотрели. Уж не знаю, чем она им не угодила. Может, из-за денег? Там ведь как, вызывает здоровенный мужик-гинеколог, эдак развязно: «Пойдем-ка, поговорим». А вопросы в основном об одном: кто твой муж, где работает и сколько получает. Или ещё один интересный момент. Всем женщинам у нас говорили: лекарства на роды берите у нас. И список вывешен на полторы тысячи… Я спрашивала: «А можно в другом месте купить, где подешевле?» «Вы, конечно, можете это сделать, но мы к вам не проявим интереса в родовом зале». О чём говорить еще, когда санитарки, заходящие в палату, чтобы сделать уборку, орали на нас: «Эй, пузатые, быстро все в коридор…» А о том, что мы уродов родим, да их лучше по кусочкам у нас вытащить, не мне одной говорили.
— И как ещё находятся смельчаки, решающиеся рожать бесплатно?
— Удивительно, что беременеть ещё кто-то хочет. Зашла как-то в женскую консультацию, меня спрашивают: «Чем вы предохраняетесь?» «Ничем». «Вы что, а если забеременеете?!!» Дикость какая-то. Как будто беременность — это патология какая. И это говорят врачи. Но ведь не мужики же беременеть должны… А с животиком пришла туда, — ни о чём не спрашивая меня, пишут направление на анализы, чтобы сделать аборт. Когда я им сказала, что рожать хочу, на меня такими глазами посмотрели…
— А, может, и не нужно вам это было? Работать вы сегодня не можете. Муж ушёл, правда, случилось это позднее. Денег у вас нет, а на руках двое больных детей. Вам даже лечить их не на что…
— Сегодня многие говорят о выживании. В чём для меня это выживание заключается? Детей надо рожать и жить ради них. Это мощнейший стимул к самой жизни. И я очень счастливый человек. Денег не хватает даже на самое необходимое, но мы живём. Живём Божьей милостью и помощью добрых людей. И я не опускаю рук. Да мне очень тяжело, но при этом я счастлива. А вы посмотрите, кто сегодня рожает. У меня, например, сложилось впечатление, что делают это те женщины, которым в принципе роды противопоказаны. И это понятно. Нормальные, здоровые женщины понимают, что могут сделать себе карьеру. У них свой стимул к жизни. Но, на мой взгляд, лучше детей нет ничего.
— На что же вы и ваши малыши сегодня живёте?
— Скоро пенсию по инвалидности получу. Всего шестьсот рублей, правда. Но жили же мы с моей старшенькой на триста в месяц. Конечно, когда готовилась к родам, не могла предположить, что останусь одна… Как живём? В этом месяце денег на хлеб у нас не было. Мама хлеб приносила, папа — молоко, друзья — кто рыбку, кто кефир. Голодом-то не сидели. Я понимаю, что так продолжаться долго не может. Маше не картошку с макаронами нужно есть, ей врачи диету прописали… А Ленина еда вообще самая дорогостоящая. Так уж получилось, что молоко закончилось у меня очень рано. И нам пришлось перейти на смеси. Одна баночка «Энфамила» стоит более сотни рублей. Как я ни растягиваю, хватает её лишь на три дня. А более дешёвые смеси нам, к сожалению, противопоказаны… Опять же Машу скоро в школу собирать… Не знаю пока, как буду жить дальше… Сейчас бегаю по собесам. Добиваюсь льгот. Вот за эти 12 квадратных метров, в которых мы сейчас сидим, я должна была платить 170 рублей в месяц. Недавно удалось всё-таки оформить субсидию. И это уже большая удача для нас… Нормальный-то человек на эту беготню рукой махнёт, а у меня такие копейки всё решают. В те времена, когда появилась на свет Маша, выживать было легче…
— Почему?
— В молочных кухнях детское питание было бесплатным. Малышам до года лекарства выдавали в аптеках опять же бесплатно. Сегодня всё это сохранено лишь на бумаге. Не дай Бог, Леночка заболеет… Всё тогда.
— Не так давно в одном из омских переходов я увидел женщину, сидящую на холодных мраморных плитах с протянутой рукой и малышом на коленях. Идти нищенствовать вам в голову не приходило?
— Ребёнка пожалею морозить. Беготня по собесам на моём здоровье, конечно, сказывается, но рисковать их здоровьем я не буду. Кстати, раз зашёл разговор о столь крайних проявлениях нищеты, то скажу, что и на панель не пойду… Да и не купит меня там никто.
— А есть ли у вас какие-нибудь рецепты экономии денег?
— Особых рецептов нет. Одеваемся мы в «сэкондхэндах». Супы готовлю на бульонных кубиках. Да памперсы мы умудряемся использовать дважды. Правда, для этого нужно покупать хорошие подгузники, чтобы можно было их после первого раза высушить на батарее.
Последний совет, данный Катей, действительно ценен… По крайней мере, в наших условиях, когда стоимость одного памперса сравнима с ценой булки хлеба. Голь, она ведь на выдумки хитра. Как оказалось, некоторые подгузники выдерживают аж два использования. Правда, это не относится к дешёвым «детским промокашкам». Таким, например, как польские «Либеро», простите за антирекламу. Думаю, что в данном контексте фирма-производитель не будет в обиде ни на нас, ни на Катерину. Высушить же на батарее можно некоторые разновидности «Хаггис». Естественно, речь здесь идёт не о многочисленных подделках, что можно приобрести на омских оптовках.
Абсурдный совет? Скорее, унизительный. Но ни больший ли абсурд окружает сегодня молодых матерей? Эти совершенно сумасшедшие цены на детское питание, одежду, медикаменты. Кто озабочен сегодня здоровьем Кати и её детей? Врачи? Но даже самые порядочные из них могут лишь прописать непомерно дорогое лечение… Кому нужна Катя? Работодателям, в очередь выстраивающимся для того, чтобы пригласить её на работу? Увы, первый вопрос, который она слышала от них был: «Есть ли у вас дети?» О дальнейшем поведении работодателя уже можно не говорить. Для того чтобы нарисовать полную, крупномасштабную картину этого абсурда, у меня просто не хватит красок. Да и смысл в этом какой? Уже всем давным-давно известно, что государство — это не есть мы. Эта совершенно отвязанная от нашей действительности форма чего-то абстрактного, далекого…
Где-то я слышал довольно жестокую фразу: «Нищие не имеют права влюбляться и рожать детей». Но, простите, кто же в России тогда будет это делать? Да и имеем ли мы право осудить Катю за то, что она решилась пройти через концлагерный ужас роддомов, что не пошла по более лёгкому пути, не убила в себе жизнь человеческую. Пройдут годы и появившиеся, благодаря стойкости нашей героини, на белый свет Лена и Маша всё реже и реже будут вспоминать о нищем детстве. Ведь в памяти остаётся лишь хорошее. А хорошее для малыша — не материальное благополучие, а любовь мамы.
Когда я покидал уютную квартирку в 12 квадратных метров, Катя попросила помочь ей вынести младшую дочку на улицу. Естественно, я не мог отказать, и мы как-то незаметно прошли с нашей героиней и маленьким свёртком, в котором лежала Лена, один квартал. Из полумрака вечерней улицы навстречу нам выскользнул какой-то мужчина. Увидев в моих руках небольшой кулёчек, он улыбнулся и сказал: «Поздравляю»…