Только что вышел из печати второй том из серии «Солдаты Победы», где поименно названы тысячи наших земляков, причастных к славному историческому событию. Иные представлены более полно, в виде легкого контура их судеб и биографий. Таков был замысел создателей Книги памяти применительно к их возможностям.
Попросили они и меня коротко рассказать об одном из участников этого торжественного парада имен. Тогда, в январе, не оставалось ничего другого, как втискиваться в предложенное прокрустово ложе и отсекать почти все, что могло бы раскрыть тему, обозначенную в заголовке «Боец на все времена», А вот теперь, после выхода книги, чувствую: надо бы выбраться из жестких рамок и рассказать об Иване Ильиче Подковке так, как заслуживают его долгая осмысленная жизнь, судьба и характер. Да толь-ко ли его одного? Большинство из пришедших с Великой Отечественной войны выковали в грудах неустанных, самоотверженных и вторую по значимости историческую победу, в считанные годы восстановив из руин великое Отечество.
Стало быть, Иван Подковка — один из множества, узнаваемый представитель своего поколения, и все же… Есть в его натуре нечто, что отличает от многих, выделяет, создает неповторимую индивидуальность. Убедил меня в том Владимир Рыжко, сверстник и однокашник Ивана Подковки, который выделил его из десяти тысяч курсантов Иркутского военного авиатехнического училища в далеком 41-м. Выделил, запомнил и нашел в Омске через 57 лет после того, как они расстались в 43-м под Саратовом, на одном из полевых аэродромов.
Думается, что многим крепко запомнился большеглазый крепыш, неодолимый в упрямстве, неостановимый в гневе, если что не по нему, автор неожиданных идей.
Диковинный этот сплав не раз давал о себе знать и после войны, в новых обстоятельствах пополняясь новыми добавками, среди которых определяющими стали инициативность, деловая хватка и бесстрашие в сокрушении преград. Все это происходило уже в Омске в конце 40-х и начале 50-х, когда Иван Подковка работал заведующим отделом горкома ВЛКСМ, комсоргом на авиационном заводе. Именно тогда, в 1954 году, будучи делегатом XII съезда ВЛКСМ, он встретился здесь с прославленным Иваном Кожедубом, с которым расстался в смертоносном 41 -м. Потом им не раз удавалось свидеться (публикуемая фотография отразила одну из таких поздних встреч), но та первая, послевоенная, была особенно радостной…
Шел 1963 год. Подковка год как директор кордной фабрики с дипломом… педагогического института. Ну и сидел бы себе спокойно! Мало ли было в ту пору руководителей, по образованию своему не соответствующих производству? Однако не сиделось ему так-то. Потому — учеба в филиале Московского текстильного института и обретение необходимых знаний: самолюбие не дозволяло пребывать незнайкой в новом для него деле.
Через год, как принял Иван Подковка кордную фабрику, повесил он себе еще хомут на шею. Даже четыре хомута. К тому времени фабрика уже стояла, образно говоря, причесанная и умытая, не доставляя особых хлопот директору. Радовался бы, что там все ладилось. Так нет же, озаботился судьбой еще четырех фабрик, весьма убогих. Задумал тогда Иван Ильич собрать их всех «до кучи» — в производственное объединение хлопчатобумажной -направленности. И оно было создано, получив имя «Восток», став первым таким объединением в текстильной промышленности страны.
«Восток» стал одним из лучших объединений страны по главным показателям — прибыли, производительности труда, размаху социальных обретений. Было и такое: он 76 кварталов в течение 19 лет занимал классные места в России и СССР, умножая число наградных знамен и грамот, а в 1986 году получил орден «Знак Почета». Во всей истории Омской области не было другого случая; чтобы предприятие текстильной, легкой или местной промышленности удостоилось столь высокой правительственной награды. Не остались без внимания и заслуги самого Ивана Ильича Подковки, отмеченные пятью орденами, в том числе орденом Ленина. На особицу и шестой — орден Отечественной войны.
Но однажды, задолго до этого «парада побед», Подковку чуть было не выдернули с «Востока» на должность заместителя председателя горисполкома. А надо сказать, тогда отказываться от подобных предложений было не модно и даже опасно. То, что никуда после отказа не выдвинут, — это само собой, так ведь и задвинуть могли! Подковка наказан был за строптивость довольно оригинально: его перестали звать на всякого рода совещания, собрания, хозактивы и прочие партпосиделки. Напрочь вырубили упрямца из общественно-политической жизни города и области на целых полгода.
Прознал о ситуации министр текстильной промышленности, зазвал Подковку, предложил большой комбинат в Краснодаре: «Уезжай из Омска, Иван Ильич, все равно рабо-тать не дадут». Может, и уехал бы сгоряча, да только его не отпустили: «Он нам самим нужен!».
Педагог-текстильщик. Текстильщик и педагог — два знания соединились, сплавились в одном человеке, определив направление его планов, подсказав: путь к сердцу женщины (а на «Востоке» в основном работали женщины) лежит через ее дитя… Он под заботливым присмотром — она спокойна у станка. Отсюда — детские сады в Кордном поселке. Городок сказок, стадион, спортивный зал, крытый плавательный бассейн: детская железная дорога, бесчисленные кружки во Дворце культа «Текстильщик», клубы по интерес детская художественная школа, кафе «Аленушка» дивной красоты — все для детей! Для них прежде всего, выдернутых из подъездов, уведенных с улиц под опеку. В те годы не знавал Кордный поселок ни детских хулиганства, ни наркомании, ни иных «свинцовых мерзостей» бытия, прирастая всякий год новостроями и новоделами…
Так стоит ли удивляться соседству двух почетных званий Ивана Подковки — «Заслуженный работник текстильной и легкой промышленности РСФСР» и «Отличник народного образования РСФСР»?
Тридцать лет и три года отдал объединению, будучи его генеральным директором, отстегивая горы с размашистой щедростью, безоглядной растратой сил и презрением к хворям. Оттого, наверное, и не болел никогда. Заболел Иван Ильич, притом серьезно, когда «заболел» и «Восток», лишившись после распада СССР хлопка из Таджикистана и Узбекистана. А там подоспели «реформы» с приватизацией… Подковка бился за предприятие до последнего, пока не свалился и на 74-м году жизни не подал заявление об уходе на отдых.
Я знавала подобных ему директоров: вне производства, вне привычного изматывающего дела для них не было жизни. Как удержался в ней Иван Ильич после очевидной трагедии «Востока» и всех переживаний, вызванных ею, — самая большая загадка. Поди, опять дало о себе знать упрямство непреклонной воли, прежде всего воли к жизни, да спас невыжигаемый оптимизм, в основе которого крепкая вера в… светлое будущее «Востока».