— Николай Матвеевич, в конце прошлого года вы побывали на шестом съезде Российского союза ректоров. Расскажите о настроениях ваших коллег относительно модернизации нашей системы образования.
— Единого мнения нет. Да, собственно говоря, и самой единой концепции тоже нет. Ректорский корпус волнует, пожалуй, в первую очередь финансирование вузов. Сегодня высшую школу финансируют только по заработной плате и стипендиям. Правда, в этом году выделены, конечно же, мизерные лимиты и на капитальный ремонт. Губят высшую школу долги за коммуналку. Это уже стало притчей во языцех. Поговаривают, что финансирование вузов пойдет из одного источника. Но здесь есть подводные камни — как бы нам самим потом не пришлось платить за коммуналку, сокращать преподавателей, увеличивать нагрузку на других и т. п.
— А как обстоят дела с «поборами» с родителей и студентов?
— Руководители вузов не от хорошей жизни прибегают к такого рода, с моей точки зрения, сомнительным действиям. Нас, ректоров, за такие действия частенько критикует пресса, «поддает» прокуратура… И тем не менее в идеологии развития российского высшего образования на период до 2000 года заложен принцип финансирования образования со стороны семьи.
— Что еще грозит студентам и их родителям?
— Изменения коснутся студенческой стипендии, их будет две — академическая и социальная. Первая будет назначаться по результатам сессионных экзаменов, вторая — в зависимости от материального положения студента. Таким образом, платить за образование будут и государство, и сами студенты, точнее, их родители.
Последние лет 6 — 7, действительно, принесли вузам немало неприятностей, в том числе и беспредельные поборы в школах и институтах, махинации на вступительных экзаменах, проблемы с трудоустройством выпускников вузов, нищенские зарплаты преподавателей, обслуживающего персонала, грошовые стипендии для студентов, пресловутая коммуналка, точнее, бесконечные долги за нее, а отсюда — отключение электроэнергии, тепла, воды и т. п. Кто бы знал, какой экономический ущерб эти действия наносят высшей школе! Поэтому в отечественной системе образования принципиально (я подчеркиваю это) за последние десятилетия конструктивных изменений не произошло. Я — за совершенствование образовательных реформ и делаю все от меня зависящее в этом направлении.
— Собирает ли деньги ОмГАУ со студентов и их родителей?
— Что касается нашего университета, то мы обдираловкой студентов и родителей не занимаемся. Отдельные факты добровольно-принудительной, так называемой спонсорской помощи родителями имели место. Те, кто занимался вымогательством, в университете не работают. А вообще-то, Закон «Об образовании» допускает получение вузом добровольных пожертвований и целевых взносов, но должна быть грань, за которую выходить опасно. Мы никогда бы не стали клянчить деньги у родителей, не будь наше высшее образование нищим.
— Дорого ли обойдется родителям введение единого экзамена?
— Вместо выпускного в школах и вступительного в вузах в стране будет введен Единый национальный экзамен. Если абитуриент наберет высокий балл на едином экзамене (70 и выше по 100-балльной шкале), он получит бесплатное образование за счет государства. Если же балл окажется ниже, то за обучение придется доплачивать.
— А по каким критериям будет определяться доплата?
— Размер доплаты планируется определять по количеству баллов и стоимости обучения в конкретном вузе. Ясно, что в столичных вузах доплата будет более высокой, чем в региональных.
Будет иметь значение и выбранная специальность: врач, юрист, экономист заплатит денег больше, чем инженер, технолог или агроном. Выше будет цена при очном обучении, ниже — при вечернем, заочном. Сумма доплат будет колебаться в пределах 20, 30 или 50% от общей стоимости обучения. Примут во внимание и социальное положение абитуриента, и совокупный доход всех членов его семьи.
— Когда планируется переход на единый экзамен?
— В ближайшие три года все останется как и прежде. Но Якутия, Мордовия согласились провести эксперимент с 2002 года. Таковы задумки государства, но что будет на самом деле, покажет время. Формат перемен изменчив. Если я не ошибаюсь, за последние десять лет это уже пятая реформа в области российского образования. Теперь ее назвали программой Грефа. Программа Грефа предполагает, что по окончании школы каждый выпускник получит государственное именное финансовое обязательство (ГИФО), оно будет действовать на всей территории России и станет для абитуриента своеобразным пропуском в вуз. Его нельзя будет ни продать, ни купить, его можно будет заработать, только сдав Единый национальный экзамен. Такая система есть в США и практически реализовалась в Казахстане.
— Вы могли бы назвать достоинства или недостатки образовательной реформы Грефа?
— У ректоров много вопросов, сомнений по поводу планируемых перемен. Не всем ясна необходимость двенадцатилетки или отмены вступительных экзаменов. Нет полной ясности по финансированию вузов. Почему государство стремится переложить свои заботы на общество? Ведь мы сегодня — бедная страна. Небогатых у нас большинство. Сумеют ли они купить «кусочек» высшего образования? Надо во многом разобраться, не стоит спешить. Иначе опять будем горько шутить: «Хотели как лучше, а получилось — как всегда».
— Отчего же такой пессимизм? Насколько я вас знаю, вы — оптимист?
— Скорее, оптимальный реалист, если можно так сказать. Несмотря на чувствительные встряски, происходящие в нашей стране, высшая школа жива. Скажу больше, она почти не претерпела существенных изменений. Я считал и считаю, что советские школы и вузы были лучшими в мире. Но это не значит, что система не нуждается в разумном реформировании. Омский государственный аграрный университет в июне успешно прошел аттестацию, аккредитацию и лицензирование. Динамика развития университета, как говорят, налицо. Но университет не может развиваться «сам в себе». Ему нужна помощь. Любая!
— Интересно, сколько студентов приходится на каждые десять тысяч жителей области?
— В Омской области проживает более двух миллионов человек. В учебных заведениях Омска и местных филиалах обучается около 55 тыс. студентов. Следовательно, на каждые десять тысяч жителей области приходится 208 студентов. Для сравнения: в среднем по России этот показатель равен 170 студентам.
— В Омске открыто 15 негосударственных вузов, иначе говоря коммерческих; из них только 7 имеют лицензии, в то же время на рынке труда переизбыток людей с дипломами. Что вы думаете по этому поводу?
— Мне трудно говорить о «переизбытке» людей с дипломами. По-моему, это хорошо. Другое дело, что в нашем обществе появилось немало граждан, имеющих деньги и, конечно же, желающих дать своим детям престижное образование.
Проще говоря, купить образование, а не получить. Таких выпускников уже много, они-то и составляют, в основном, «переизбыток».
— Простите, Николай Матвеевич, если у родителя полный кошелек, то он может купить и рабочее место?
— Приходится признать, что это возможно. Есть связи, есть друзья, есть деньги — почему бы не купить рабочее место?
Сегодня самые модные специальности: менеджеры, юристы, экономисты, психологи, политологи, регионоведы, социологи. Именно они предлагаются негосударственными вузами. А толкового, грамотного специалиста найти трудно, вот вам и «переизбыток». Такое положение будет продолжаться до тех пор, пока государство (Минобразование) не наведет в этом деле порядок. Тот, кто работает в высшей государственной школе, а подрабатывает (точнее, зарабатывает основные деньги) в негосударственных вузах, при случае расскажет вам, что работа там — чистая профанация.
У некоторых студентов таких вузов нет соответствующей общеобразовательной подготовки (это беда выпускников наших школ) плюс отсутствие простого мышления да, по-видимому, и способности учиться. Такие студенты делают вид, что они учатся, а преподаватели делают вид, что они учат. Разве это не профанация?
— Вы против негосударственных вузов?
— Отнюдь. Мы же в рыночных отношениях с обществом. Государственные вузы тоже ведут набор в группы, где зачисление идет вне конкурса за плату.
— ОмГАУ имеет коммерческие группы?
— Да. ОмГАУ не исключение. Но мы не увлекаемся коммерческим образованием. У нас из восьми тысяч студентов только 700 человек учатся на коммерческой основе. Стоимость обучения от 5 до 15 тысяч рублей за год в зависимости от специальности.
— Значит, деньги все же собираете?
— Что делать, государственное финансирование год от года сокращается. Но мы не снижаем планку. В университете, замечу, прошедшем в этом году очень сложную аттестацию, аккредитацию и лицензирование, чего нет в большинстве негосударственных вузов, создана общая академическая атмосфера, хороший микроклимат, поддерживаются сложившиеся традиции; ежедневные, регулярные, а не от случая к случаю, занятия, высокая степень требовательности не дают превратиться учебному процессу в профанацию. Вот и делайте выводы, в каком вузе вашему сыну или дочери получать образование. Мы делаем ставку на содержательность и качество учебного процесса и этим отличаемся от негосударственных вузов. Вместе с тем мы отчетливо понимаем, что в результате конкуренции, насыщения рынка коммерческими предложениями вузов многие из них в самое ближайшее время погибнут. Останутся те, кто сможет оперативно и качественно перестроиться на удовлетворение действительных нужд экономики и науки. Чего я всем и желаю.
— Ваш взгляд на современное состояние образования в России.
— Мы живем в плену мифов: то утверждаем в один голос, что советская (читай — российская) система образования лучшая в мире, отчасти это так; то кричим, что российское образование переживает кризис. А что, собственно, вкладывается в понятие «кризис»? Что это, только ухудшение?
— А вы как думаете?
— Я вкладываю в это понятие немного другой смысл. Кризис — это не только ухудшение. Кризис — это и возможность обновления, улучшения, движения вперед. Да, нам не хватает бюджетных денег, материальная база ряда вузов ветшает, да, есть проблема кадров — они стареют, неважное учебное оборудование… и десятки других проблем. Но в то же время есть многочисленные примеры создания новых институтов, прорывных программ; растет новое поколение педагогических кадров, появляются новые учебники и т.п. Тяга людей к знаниям растет, об этом свидетельствуют высокие конкурсы в вузы, особенно на престижные специальности.
— Николай Матвеевич, но если в аудиториях хоть волков морозь, сломанные стулья, разве это стимулирует тягу к знаниям?
— Это немного другой вопрос. Это плохо. Но давайте не впадать в пессимизм. Все-таки процесс образования опирается на академические традиции вуза. Есть костяк педагогических кадров, профессиональных преподавателей. Даже в холодных аудиториях, при свечах (что очень и очень плохо) профессиональный лектор читает блестящие лекции, а, следовательно, студент получает блестящее образование. А бывает и наоборот — шикарные аудитории, начиненные самой последней аппаратурой, и абсолютная пустота излагаемого материала.
— На какую же модель подготовки специалиста вы ориентируете свои программы?
— Думаю, не только мы, но и все вузы должны ориентировать образовательные программы на качественно иную модель специалиста — давать не только знания, но и умения, учить рукоделию. Умению на практике применять полученные в вузе знания. Рынок требует практиков, умеющих самостоятельно мыслить и принимать ответственные решения. Этого нашим выпускникам, к сожалению, не хватает. Умения добывать недостающую информацию, т. е. постоянно быть в поиске нового. А это уже, согласитесь, другая ментальность, иная целевая установка, не традиционная: «Не хочешь — заставим, не сможешь — научим».
— А как этого добиться?
— Очень просто. Если преподаватель профессионально учит, а студент заинтересованно учится, развивает свое мышление, сознательно «грызет гранит науки» — то результат не замедлит сказаться. А если профессор читает лекции по конспектам «времен Очакова и покорения Крыма», сам давно нигде не повышал своей квал