Коллеги уже все разошлись, в пустоте редакции осталась только я, вовремя не сдавшая материал. «Боже, — подумалось мне, — наркоман, наверное». И рука невольно потянулась к телефону: мало ли что, ведь даже на расстоянии чувствовалось нервное напряжение необычного посетителя.
-Не угадала, — словно прочитав мои мысли, замогильным голосом произнес парень. — Не наркоман я, а служитель Аида…
ОТ ЕГО слов повеяло чем-то загробным, кладбищенским, и я вспомнила греческие мифы, в которых описывается бог подземного царства мертвых Аид. «Но при чем тут древние мифы, если мы живем в современном городе в XXI веке?» — пронеслось в голове, и я попыталась стряхнуть с себя оцепенение.
-А при том, — он опять прочитал мои мысли, нагнав на меня еще больше жути, — что мы, служители Аида, сознательно ушли из мира живых.
Наконец до меня дошло — да он же душевнобольной!
-Снова не угадала, — я уже начала привыкать к его способности влезать в мои мозги. — Зовут меня Гена, окончил школу с одними пятерками, а потом и институт культуры, тоже весьма успешно.
-Ну все, — разозлилась я, — или говори, зачем пришел, или перестань мне голову морочить. Какое подземное царство? Какой Аид? При чем тут древние греки?
Гена улыбнулся — и его лицо, до сих пор напоминавшее посмертную маску, обрело человеческое выражение.
-Слушать будешь? — спросил он. — А то, может, со мной прогуляешься?
Обессиленная, я согласилась его выслушать.
На третьем курсе института, как раз во время начала перестройки, Гена всерьез увлекся древнегреческими мифами, конкретно — мифами, связанными с царством мертвых. Вскоре к его увлечению присоединилась и любимая девушка, затем несколько друзей. И когда наше общество полетело в тартарары, группа этих молодых людей решила уйти из непонятного, беспорядочного мира.
-Ты когда-нибудь была под землей?
-Нет, я там не была.
-Тогда ты не можешь представить, насколько там тихо, спокойно и уютно…
Под землю мы спускались «через узкий лаз где-то за заводом «Полет». По дороге к лазейке Геннадий рассказал о том, как сложно было им выживать во время перестройки. За учебу вдруг понадобилось платить, а стипендии и денег, полученных за разгрузку вагонов, не хватало.
-Последней каплей, — с горечью сказал он, — стало предложение Ольгиного (девушка Геннадия. — Прим. авт.) преподавателя переспать с ним, а иначе, мол, не видать ей диплома как своих ушей. А ведь Ольга так мечтала окончить свой серьезный вуз.
Увлечение этой компании подсказало им выход, вернее, ход. Подземный ход. Оставив бренный мир, они ушли жить под землю.
-Помогло нам так активно начавшееся строиться омское метро. Во время перестройки строительство так же активно закончилось, зато у нас появился и стол и дом.
ГЕНА зажег факел и направил его свет в небольшой тоннель. Ему, ростом под метр девяносто, приходилось наклонять голову. Я, со своими метр пятьдесят пять, шла совершенно свободно. Километра через два с половиной мы оказались в просторном гроте, освещенном несколькими факелами. Посередине стоял стол, за которым поместилось бы человек тридцать.
-Нас здесь столько и живет. — Гена все еще читал мои мысли. — Это наша гостиная, тут мы завтракаем, обедаем, ужинаем. А то, — он показал на десяток дверей, виднеющихся в полумраке грота, — наши спальни. Сейчас покажу.
Стены комнаты моего знакомого были обмазаны глиной. Двуспальная кровать сколочена из досок, во встроенном шкафу лежали книги, газеты, одежда. Комнату также освещал факел.
-С факелами проблем нет, — пояснил мой странный знакомый. — Знаешь, сколько брошенного гудрона на улицах города? А наши сейчас подойдут — у нас сегодня заготовочный день.