Каким он был для омичей? Какую память оставит о себе потомкам? Каким эхом отзовется в судьбе города, в судьбах горожан, какие события нашей жизни высветят сотую «страничку» века минувшего в исторической череде лет? Об этом сегодня трудно судить нам, современникам, ибо душа еще наполнена истекшими днями, их делами, эмоциями, надеждами и проблемами. Им, нашим потомкам, предстоит выделить самые главные, определяющие, поворотные. «Но мы жили вот так», — рассказывает в своих фотографиях Евгений Кармаев: всем городским миром приветствовали Сашу Петрова, который первым шагнул в 2000 год («Первенец»), и пока он подрастал, переделали немало дел, немало пережили («Трагедия»), отметили 55-ю годовщину Победы («Память»), провожали своих сыновей и мужей в Чечню и встречали их («Возвращение»), удивили мир, отправившись от омского причала в кругосветное путешествие на яхте («В кругосветку»). Мы строили храмы и играли свадьбы, отмечали праздники на площадях и оплакивали тех, кто оставил этот мир, приняв на себя удар огненной стихии или пулеметной очереди…
«Остановись, мгновение»… О фотографии более емко и точно, пожалуй, не скажешь, чем этими строками великого поэта. Но только глаз художника, держащего в руках фотокамеру, может остановить мгновение, за которым открывается целая вечность, не только как временная категория, а и как философская. Когда вглядываешься в снимки, объединенные названием «Память», то испытываешь что-то между болью и шоком, непроизвольно бросаешься снова к фотографиям на чеченскую тему и уже обжигаешься мыслью — а что ждет этих ребят через несколько лет? Общество, которое постоянно занимается переоценкой ценностей, что оно уготовит им?
Пока Саша Петров — историческая личность регионального масштаба — освобождался от пеленок, зашитых рукавов распашонок и светлооко щурился на открывающийся перед ним мир, городской люд, перетекая из зимы в весну, из весны в лето и так далее, тащил за собой груз житейских проблем то с газом, то с теплом («Житейские проблемы»), гордо и мрачно шагал под первомайскими стягами, очно и у телевизора сопереживал врачам и учителям, которые выдерживают испытание на профессиональную стойкость и верность («Несостоявшийся урок»), боролся с саранчой («Нашествие») и продолжал жить, присоединяя к вечности день за днем. А Евгению Кармаеву оставалось только «кое-что» запечатлеть из этой жизни на своих снимках 2000 года, сделать из них выставку и пригласить на нее омичей. Так что приходите, посмотрите, уверена, вы испытаете чувство сопричастности к тому, что увидите, и чувство ответственности за то, что увидите, и потому обращение к потомкам, которым автор предварил свою выставку, воспримете почти как личное и вполне закономерное.
Е. Кармаев подарил свою выставку историко-краеведческому музею. И возможно, через 50-100 лет внуки и правнуки наши, взглянув на эти фотографии, поймут нас лучше, узнают ближе, услышат в застывших мгновениях мелодию прошлых лет.