— Василий Александрович, вам достаточно много удалось сделать в Омске за те годы, что вы прожили здесь. А вот из задуманного и невоплощенного что жальче всего?
— Идея создания вертикально интегрированного лесного комплекса. Единственный ресурс в области, который не убывает, а только прибывает, — это лес. Я понимаю, что у нас, конечно, здесь не саянская сосна. Однако в области, с одной стороны, огромное количество перестойного леса, с другой — избыток рабочих рук нами предполагалось на базе леспромхозов и Берегового лесокомбината создать филиалы «Омсклеспрома», убрать, таким образом, промежуточные налоги, сделать единое сквозное управление и под это все привлечь инвестора. Но процесс деградации, разворовывания, растаскивания произошел слишком быстро. Я могу привести множество примеров. Мы приезжали, скажем, в леспромхоз для того, чтобы обезопасить имущество, переведя его в филиал «Омсклеспрома», и далее дать горючее, комплектацию, зарплату, запустить производство, и видели, как судебные исполнители вывозят нам навстречу технику из этого хозяйства. Как только становилось известно о наших намерениях, тут же имущество леспромхозов распродавалось за копейки, а фактически разграблялось, и в итоге техника оказывалась в руках местных предпринимателей или вообще вывозилась за пределы района.
— Но вертикально интегрированный лесной комплекс — это всего лишь форма. Чего с ее помощью вы хотели добиться? Резко увеличить объемы производства? Добиться прибыльности системы?
— Конечно, невозможно было заготовить тот миллион кубометров древесины, который добывался и перерабатывался ежегодно в Омской области в советские времена, но на объемы 150-200 тысяч кубов в год можно было выйти. Сейчас эти объемы не превышают нескольких десятков тысяч.
И второе: можно было наладить более глубокую переработку и вывозить не круглый лес, а изделия. Тем более что после августа 1998 года резко увеличился интерес к отечественной мебели. Ведь была идея сделать цепочку: заготовка леса — первичная переработка на Береговом лесокомбинате — изготовление мебели и продажа ее. Но начался процесс банкротства, и была потеряна управляемость системы.
— Если взять другой аспект вашей деятельности в Омске, о чем вы могли бы сказать: в создании этого участвовал я, это живет и работает в области?
— Прежде всего это инфраструктура фондового рынка. В его становлении я принимал участие, это и региональный регистратор, и комиссия по рынку ценных бумаг, и сибирский институт фондового рынка.
— Несмотря на то, что самого рынка ценных бумаг в Омске практически нет.
— Но существуют акционеры и акционерные общества. Даже если нет ликвидности акций, есть механизмы корпоративного управления. Ведь вспомните, как все начиналось в 1991-93 годах. Никому не приходило в голову, что акционеров нужно приглашать, за месяц объявлять о собрании. На первых из них, кстати, голосовали руками, а не бюллетенями. Сейчас уровень понимания и уважения к закону значительно вырос. Я понимаю, что нарушения есть и сейчас. Но они стали более тонкими и изощренными. Основной базовый ликбез руководителей и специалистов АО прошел. Именно для этого мы создавали тогда общественный комитет по правам акционеров, региональную комиссию по рынку ценных бумаг, Омское отделение ФКЦБ
— Кстати, каким образом в Омске было создано региональное отделение ФКЦБ, которое одновременно курировало и Тюменскую область? Ведь оборот ценных бумаг в нашей области составляет, наверное, одну сотую — если не меньше — от тюменских оборотов.
Второе дело, которое пришлось начинать тоже почти с нуля, — подготовка антикризисных управляющих. Не все они входят сегодня в нашу ассоциацию «Содействие», но это лидеры, люди, которые занимаются финансовым оздоровлением достаточно крупных предприятий. Сходите, например, на 3-ю мебельную фабрику и посмотрите: там реально работают с полдюжины предприятий, которые делают мебель. Рабочих мест там теперь больше, чем было до процедуры банкротства. Таких предприятий сегодня немало.
— Василий Александрович, вы работаете сейчас на уровне России и можете окинуть взглядом сверху и со стороны состояние экономики в регионах. Скажите, на ваш взгляд, каков реальный потенциал Омской области среди всех других?
— Тяжелый вопрос. Что такое регион? Регион характеризуется финансовыми потоками и схемами управления. Если произошло включение Омской области в какие-то вертикально интегрированные компании — такие, как Сибнефть, Сибур, Сан-Интербрю, то происходит некое размывание границ региона. Область становится открытой системой. С одной стороны, это хорошо, потому что включение региона цепочкой в эти системы несет более качественное и регулярное управление. Появляются бюджетирование, бизнес-планирование, приличный маркетинг. С другой стороны, есть опасность, что включение в такие вертикальные компании выводит финансовые потоки и центры стратегического управления за границы области. То есть когда вопросы стратегии, инвестиций, развития решаются уже не в Омске, а в московском или даже кипрском офисе, есть опасение, что вывезенная отсюда прибыль уже не будет инвестироваться здесь. А значит, появляется вероятность «колониального» пути развития, при котором никто и не собирается вкладывать средства в новую технику, технологию в данном регионе, предпочитая ему иные зоны. С этой точки зрения, единственный способ избежать того, чтобы развитие Омской области не пошло по данному пути, — создание благоприятного инвестиционного климата. К сожалению, пока наш регион по этим рейтингам находится, мягко говоря, не в первой десятке. Если такой климат не будет создан, то Омскую область ждет деградация. Если же удастся осуществить «потепление», то владельцы омских предприятий будут заинтересованы не вывозить отсюда прибыль, а наоборот — ввозить финансовые ресурсы.
К сожалению, за последние годы в Омской области почти ничего нового промышленного не строилось. Редкие исключения -«Росар», «Оша», макаронная фабрика.
— Но на омском нефтезаводе осенью предполагают запустить процесс сернокислотного алкилирования — это очень даже неплохой рывок вперед.
— Может быть, я и ошибаюсь. Но ведь рядом с ОНПЗ есть еще и «Омский каучук» и Омскхимпром. А там речь идет не об инвестициях, а о попытках хотя бы по сокращенной схеме поддерживать какое-то производство, чтобы это все не превратилось в металлолом. Что такое инвестиции на самом деле? Они через эффект привлечения других отраслей тянут за собой очень много. Это ведь и подъем строительного комплекса — посмотрите, сколько у нас осталось «живых» из десятка заводов железобетонных изделий. Это и рабочие места, и уровень жизни населения, и многое другое.
— То есть, если в начале 90-х годов удалось бы создать крупный холдинг — ОНПЗ, СК и Химпром, мы бы имели в области другой потенциал — на уровень больше?
— История не имеет сослагательного наклонения. Омскхимпром и «Омский каучук», которые сейчас банкроты, были теми предприятиями, где контрольные пакеты акций захватил менеджмент. А ОНПЗ — предприятие, контроль над которым получил внешний инвестор — Сибирская нефтяная компания. И выяснилось, что там, где хозяином стало руководство заводов, случилось банкротство. Предположим, что был бы создан единый холдинг. Но если бы его контрольный пакет остался в Омске, то, вполне возможно, и ОНПЗ ждала бы судьба его соседей. По-другому говоря, если бы ресурсы нефтезавода тратились на поддержание неэффективного менеджмента и неэффективного производства на СК и Химпроме, то все три предприятия оказались бы в том же состоянии, как сейчас два из них.
— Это всеобщая тенденция, что финансовые центры омских предприятий выводятся за пределы области — в Новосибирск, на Урал, в Москву?
— Да ради бога! Вопрос в том, куда потом инвестируются эти средства. Центры управления в одном месте, доходы — в другом месте, инвестируется — в третье. Почему нет? Неважно, где производство, неважно, где центр управления, важно — куда идут потом инвестиции. Конечно, идеальный случай, когда все три места совпадают.
— Но Омская область стоит на третьем месте в России по иностранным инвестициям…
— Вы же писали в «КВ» об этом. Это просто займы Сибнефти на финансовых рынках. Лукавая статистика — не более. Если придут реально инвестиции в Омскую область, то все равно, где находится центр управления — хоть на Кипре, хоть на Багамах. Возьмите ситуации с «Омским каучуком» и Омскхимпромом — центр управления того и другого находился здесь, на этих же предприятиях. Потом ввели валютный коридор, снизилась их конкурентоспособность, и заводы «упали». До введения валютного коридора доходность их была просто фантастической.
— Что ждет через 4-5 лет Омскэнерго?
— Станции Омскэнерго войдут или в одну региональную, или в несколько разных генерирующих компаний. На территории Омской области будут действовать несколько конкурирующих сбытовых компаний. Причем одна сбытовая компания появится на базе Омскэнерго, другая, допустим, на базе железной дороги, третья может появиться при содействии муниципальных властей, четвертая — газовиков… Будет создана региональная или межрегиональная сетевая компания, в которую войдут сети от 110 киловольт и меньше. Сети с напряжением свыше 110 кВ отойдут к Единой федеральной сетевой компании. В Омске будет находиться региональное диспетчерское управление — филиал единого системного оператора, которое будет выстраивать диспетчерские режимы, обеспечивающие, с одной стороны, эффективную рыночную торговлю, с другой — надежное обеспечение электричеством и теплом платежеспособных потребителей.
— Куда войдут омские ТЭЦ?
— Все ТЭЦ войдут либо в одну генерирующую компанию…
— … которая будет больше, чем Омскэнерго?
— Здесь есть несколько вариантов. Первый: на базе всех ТЭЦ Омскэнерго создается одна компания. На мой взгляд, это самый маловероятный прогноз. Второй вариант: ТЭЦ Омскэнерго и несколько соседних областей будут объединены в единую генерирующую компанию — у этой концепции сторонников в РАО ЕЭС больше. Но и первый, и второй варианты не проходят с точки зрения антимонопольного законодательства и критериев рыночной концентрации. Такого рода объединение будет обладать большой рыночной силой и сможет манипулировать ценами. Например, если появляется единый хозяин электростанций в регионе, то при ценообразовании по «маржинальному» принципу ему выгоднее остановить работу наиболее эффективных станций, загрузив максимально низкоэффективные, и получить более высокую цену энергии. При этом доход у компании будет выше, чем если бы были загружены более эффективные станции. Поэтому, по всей видимости, в регионе будут действовать несколько генерирующих компаний. Под регионом в данном случае я имею в виду более крупное образование, чем область, — всю Западную Сибирь например. Разные омские ТЭЦ могут оказаться принадлежащими двум разным межрегиональным энергетическим компаниям, управляющимся, скажем, из Тюмени и из Новосибирска. При этом территориальные генкомпании будут работать одновременно на конкурентном рынке электроэнергии и регулируемом рынке тепла.
— А как же разговор о том, что на базе каждой отдельной ТЭЦ будет создано свое акционерное общество?
— Это будут слишком маленькие АО. Дело в том, что инвестиции на международных рынках финансов можно привлекать, если объемы производства на уровне 200 миллионов долларов и выше.
— Но в Омске уже собираются создавать акционерные общества на базе ТЭЦ-2, ТЭЦ-3 и так далее…
— Это полезно как начальная стадия — для того, чтобы налаживать регулярный менеджмент, проводить предынвестиционную подготовку и так далее. Но в будущем для привлечения более серьезных инвестиций структуры должны быть значительно крупнее.