Кто поспорит, что упоминание имени народного артиста СССР, художественного руководителя знаменитого вахтанговского театра Михаила Александровича Ульянова никогда не оставляет омичей равнодушными? Наш земляк, актер редчайшего дарования,- искренности и обаяния, проживший в Москве уже более полусотни лет, все-таки остается по внутренней, стержневой своей сути ярким представителем сибирского характера. И тем особенно интересен всем нам.
Сколько талантливых, интересных, деятельных людей, сумевших завоевать капризную московскую публику, делегировала омская земля в столицу! В лучшем случае они наезжают в некогда родной город в качестве гастролеров, демонстрирующих столичный снобизм вперемешку с благоприобретенным цинизмом. А вот Ульянов — всегда свой, всегда узнаваемый и родной, откликающийся на просьбы омичей даже тогда, когда они совершенно не совпадают с личными или деловыми его планами.
Вот вам последний пример. Михаил Александрович приехал в Омск на юбилей своей единственной родной сестры Маргариты Александровны. Это, конечно, стало для нее самым дорогим подарком. Приезд совпал по времени с днями культуры Муромцевского района, проводившимися в рамках фестиваля «Душа России». А еще раньше муромчане откопали прежде не афишировавшийся факт биографии Ульянова — родился-то он не в Таре, где прошли его детство и юность, а в муромцевском селе Бергамак.
Даже дом, в котором появился на свет Миша Ульянов, сохранился. В целости и сохранности, разве что внутри кое-что перепланировано, это и понятно: сколько лет прошло! Честно говоря, Михаил Александрович несколько растерялся. Факт рождения в Бергамаке — вещь неоспоримая. Но, учитывая, что родители Ульянова — мать Елизавета Михайловна и отец Александр Андреевич — уехали из села, когда сыну было два годочка, то родными он эти места может признать только по метрике.
Но все же уважил Ульянов и новообретенных земляков, хотя не без тонкой иронии заметил на пресс-конференции, что испытывает что-то похожее на раздвоение личности; вроде всегда был тарским, а тут — раз, и муромчанином стал. И в этой ремарке тоже проявился именно сибирский характер Михаила Александровича, не стал он рассыпать восторги по случаю внезапной встречи с отеческим домом, но и людей, искренне желающих гордиться знатным земляком, обижать не стал.
А желание муромчан укрепить коренную связь с человеком, носящим, кроме прочего, титулы Героя Социалистического Труда и лауреата Ленинской премии, действительно вполне серьезно. В селе Бергамак планируется открыть что-то вроде дома-музея Михаила Ульянова. В связи с чем Михаил Александрович заметил:
— Уголок артиста в середине Сибирской низменности — это уже слишком. Памятуя о том, что гордыня наказуема, я, как мог, от этого дела отмахивался, но властей такая довольно парадоксальная ситуация ничуть не смущает. Ну, раз считают это нужным, пусть будет такой музей. Другое дело, получится ли…
Тема музея была вплотную связана с еще одним проектом — открыть в Таре, родном для Ульянова городе, Северный или, как его назвал Михаил Александрович, Сибирский театр. Уж кто-кто, а Ульянов прекрасно понимает, сколь непосильна по нынешним временам эта задача. Потому, чтобы проект не выглядел чем-то вроде Нью-Васюков, Ульянов говорил о театре антрепризном, а там — как знать? Во всяком случае, вахтанговский руководитель предупредил: «Одним махом всех убивахом — не получится. Но создание театра было бы делом перспективным в будущем».
Сожалел Михаил Александрович, что практически невозможным становится очередной приезд вахтанговцев в Омск. Когда я спросила его об этом, он ответил, что слишком дорогое это удовольствие. Можно привезти не больше 3-4 спектаклей, да и то если ехать поездом. Хотя привезти театру Вахтангова есть что.
К примеру, последняя постановка «Сирано де Бержерака» Ростана (в годы войны этот спектакль вахтанговцев шел на омской сцене) вызвала немало противоречивых откликов в столичной прессе, но спектакль неизменно идет при переполненных залах, и билеты распроданы надолго вперед. Конечно, такую работу с удовольствием театр показал бы омичам, но…
Ответил Михаил Александрович и на мой вопрос о самом знаковом для вахтанговцев спектакле — «Принцессе Турандот», в котором он и сам блистал в 60-70-е годы, — будет ли поставлена «Турандот» уже нового тысячелетия? «Да, — сказал Ульянов, — к 80-летию театра мы об этом думаем и ломаем голову, потому что «Принцесса Турандот» всегда была спектаклем первых актеров, и главное обаяние ее в блестящей импровизации, в созвучии с временем. Сейчас ищем авторов для новых импровизаций.
И, пожалуй, самое ценное признание Ульянова: «Театр Вахтангова и Омск — связь навечно». Эти слова обнадеживают. Пусть времена нынче не из лучших и малы надежды на новые встречи, но ведь Михаил Ульянов слов на ветер никогда не бросает. И это тоже еще один сибирский штрих его характера.