Внимание разрывается между сценой, зрительным залом, где «знакомые все лица» омского бомонда, и закулисьем, таким близким в условиях камерной постановки. За тонкой перегородкой слышен шепот незанятых на данном отрезке действия актеров. Капли «дождя» падают совсем рядом, звонко стуча о старую металлическую посуду. Сапоги вошедших блестят от самой настоящей воды. И вот уже реальным становится ТОТ мир — под светом театральных софитов.
На первый взгляд, в нем ничего не происходит: два старика, муж и жена, доживают свой век. Почти в нищете, но даже эту ношу они умеют нести гордо. По пятницам старый вояка ходит на почту в ожидании пенсии, которую ему так и не присылают. Это продолжается уже пятнадцать лет. За бодрой шуткой почтовый инспектор пытается скрыть сочувствие: «Полковнику никто не пишет». Режиссер Марина Глуховская вновь, как во всех своих омских спектаклях, не ушла от темы семьи и любви (или даже чего-то большего, чем любовь). Но в нынешней постановке отчетливо прослеживаются и социальные — «нежеланные» для режиссера мотивы, и антитотапитарные — наконец-то воплощенные в сценическое действие. Спектакль звучит очень злободневно, и это не раздражает, как обычно, когда классику пытаются притянуть к сегодняшнему дню. Потому что здесь все актуально без натяжки. Да, страна с легкостью забывает ветеранов многочисленных «ненужных» войн. Да, миром правят обман и насилие. И деньги становятся текучими, как вода, и цены поднимаются каждую неделю, и чиновники меняющегося чаще, чем времена года, правительства равнодушно глядят на нужды народа. Это — там. И это здесь, сейчас, это происходит с нами. И уже почти здесь — смерть осмелившимся требовать справедливости. В городке по ночам слышны удары прикладов, а днем бравые офицерики дают жителям пять минут, чтобы разойтись и не обсуждать их положение не то осаждаемых, не то военнопленных в своем собственном городе.
Кто-то наверняка упрекнет Глуховскую, уже как автора инсценировки, в том, что история Полковника, тянущая на философскую притчу, теряется порой в сюжетных линиях, почерпнутых из других рассказов и повестей Маркеса («Сто лет одиночества», «Палая листва», «Недобрый час»). Что в спектакле много сцен военного произвола, иногда не вполне убедительных. Но именно социально-политический фон помогает почувствовать всю безысходность ситуации, в которой оказались старый полковник и его жена. Понять, в столкновении с чем они остаются несломленными, верными себе и тем, кого любят. Можно попытаться продать старые часы — единственную ценную вещь в доме, но честь и достоинство не продаются. Даже если съедена последняя крошка, а ближайшая пятница не сулит никаких перемен.
Валерий Алексеев великолепен в роли Полковника. Этот потрепанный Кортес в стоптанных сапогах конкистадора уже растерял боевой запал. Он и робок, и порою смешон перед непривычными для него бытовыми неурядицами, перед необходимостью обременять кого-то своими проблемами. Но при этом есть в нем некий внутренний стержень. Под стать ему и героиня Валерии Прокоп. Жена военного, которая пронесла любовь и верность через долгую, далеко не безоблачную жизнь. Этим все сказано.
Хочется отметить «говорящую», детально проработанную сценографию Ольги Веревкиной. А также несколько актерских работ второго плана. Неожиданно гротескней Адвокат Владимира Майзингера — подобострастное существо «на кошачьих папах», всегда готовое угодить тем, кто хорошо платит. Глубокий, интересный образ создает Игорь Балалаев — Доктор. Его герой лечит не только лекарствами (они иногда уже не помогают), но и неспешной доверительной беседой. Он в любую минуту готов подставить плечо Полковнику — и в силу своей профессии, и по праву преемника его благородных идеалов. Порадовал Сергей Олексяк. Бродячий фокусник, певун, плясун, балагур, он был поистине душой этого небольшого общества. Недаром после его гибели незатейливая «Бела чао», часто выводимая его аккордеоном, звучит и как реквием, и как революционный марш. Вот, пожалуй, и все об истории гордых людей, которые, как деревья, умирают стоя.
В качестве послесловия. Интересная закономерность: за последние несколько лет, если даже не за все время ее существования, на Камерной сцене Омского драматического театра не было ни одной неудачной постановки. Я по крайней мере таких не припомню. Может быть, дело в том, что лицом к лицу со зрителями невозможно работать вполнакала, расслабляться, халтурить. Или в чем-то другом — кто знает. Говорят, что вообще современный театр «прирастать будет» малой сценой. Очень может быть.