С пульта подстанции адрес передали бригаде (назовем ее № 1), находившейся в это время на другом вызове.
В тот день вместо положенных восьми бригад работало всего четыре — остальные машины просто-напросто уже не в состоянии выходить на трассу.
Как бы то ни было бригада № 1, закончив с прежним больным, помчалась на помощь к пожилой женщине. На место «скорая» прибыла через сорок минут после звонка на пульт.
Рассказывает врач Ольга Ивановна (имя изменено).
— Дверь открыл муж больной. Мы спросили, что случилось.
— Она вам сама скажет, — пробурчал он и махнул рукой в сторону жены.
Женщина стонала и держалась за живот. Выяснилось, что болеет она уже около трех месяцев, никуда за это время не обращалась.
Врач принялась за осмотр, но дед вдруг начал возмущаться, что «скорую» он вызвал давно, а приехала она с опозданием. Ольга Ивановна попыталась объяснить, что положение аховое: не хватает машин и не они, врачи, в этом виноваты, но…
— Нечего мне здесь демагогию разводить! — И этот пожилой седовласый мужчина, умудренный, казалось бы, жизненным опытом, покрыл врача и фельдшера таким отборным матом, от которого обеим женщинам стало не по себе. Больная, до этого громко стонавшая, тоже притихла.
Ольга Ивановна попыталась позвонить дежурному врачу с намерением сообщить ему о том, что в такой обстановке работать невозможно. Однако дедок выхватил у нее трубку и замахнулся.
— Я тебе позвоню! — угрожающе прошипел он. — Я сейчас возьму топор и убью обеих…
Ольга Ивановна до сих пор в шоке от воспоминаний об этом вызове. О том, как при их попытке выйти из квартиры муж больной набросился на фельдшера, ударил девушку по лицу, порвал на ней халат и исцарапал руки. О том, как от соседей пришлось вызывать милицию и как милиция потом долго гоняла медиков от участкового в опорный пункт и обратно, уговаривая их отказаться от подачи заявления на деда: мол, старый человек, перенервничал.
— Мы уже выходили из опорного пункта, — говорит Ольга Ивановна, — когда участковый крикнул нам: «Эй! Вернитесь! Дед извиниться хочет…»
Более трех часов бригада № 1 отсутствовала на работе из-за необоснованных претензий пациента. При том, что работать на линии и так практически некому.
Эта история пока не закончена. У фельдшера, студентки медицинской академии, после того случая резко подскочило давление. Она сейчас лежит в больнице.
— Если бы у меня были деньги на адвоката, — сожалеет она, — если бы не сессия, я, может быть, и подала бы заявление на деда в суд. Но ни денег, ни времени на то, чтобы восстановить справедливость, у меня нет.
А Ольга Ивановна, прощаясь со мной, задала вопрос:
— Интересно, а если бы вместо двух слабых женщин к деду приехали два здоровых мужика (есть у нас такие врачи), он бы тоже им топором угрожал?..
О том, как отметили самый, пожалуй, значимый праздник в жизни русского народа, с содроганием вспоминает не только Ольга Ивановна, но и другие омичи.
По словам заведующего подстанцией скорой помощи Ленинского округа Игоря Иванцова, 9 мая поступило на 20-25 вызовов больше, чем в обычные дни. Разбитые носы и головы, пьяные малолетки, покалеченная беременная женщина, которой, при сроке шесть месяцев, какой-то негодяй пнул в живот.
— Ой! — только и смогла произнести заведующая Куйбышевской подстанцией, когда я спросила, как прошел праздник. — Это что-то ужасное! Море переломанных, пьяных, порезанных! Девицы с разбитыми физиономиями. Наши машины не могли подъехать к месту вызова — толпа не пускает, а милиция доступа не обеспечивает.
На подстанции скорой помощи Советского округа ответили: «День прошел как обычно — тяжело». Проблемы все те же — нехватка транспорта, нехватка врачей.
— Нашему округу повезло чуть больше, — сказал Олег Радзевич, заведующий «Скорой помощью» Октябрьского округа. — Но, когда толпа начала расходиться после салюта на окраины, и нам пришлось несладко. Врачам не удавалось отдохнуть ни минуты. Вызывали все к тем же побитым, бессознательно пьяным или… ни к кому. Подъезжает, скажем, машина на остановку такую-то, откуда поступил вызов о том, что здесь кому-то отрезали ухо, а неподалеку стоит компания подростков и весело смеется. А ведь в это время кто-то действительно нуждается в помощи врачей! И послать к нему некого.
Многие врачи говорили о том, что больницы «Скорой помощи» в тот день и ту ночь напоминали не лечебное учреждение мирного времени, а скорее — прифронтовые госпитали.
Но самый, пожалуй, сильный удар пришелся на медиков «Скорой помощи» Центрального округа. Мы беседуем с Андреем Хлопковым, старшим реаниматологом городской станции скорой помощи, чье дежурство пришлось как раз на 9 мая.
— Три часа (час до начала салюта, во время и после него) наша машина стояла у речного вокзала. Толпа здесь собралась огромная. В основном молодежь. К нам несли и несли раненых. Периодически доставляли пьяных девиц в бессознательном состоянии. Поднесешь ей нашатырь, она вдохнет, потом серия мата, а затем начинается рвота. У нас вся машина — и снаружи и внутри — была в этой гадости. А девицы отдышатся, водички попьют и вопят: «Все, мальчики, полегчало. Пошли дальше гулять».
По словам Андрея Александровича, когда по окончании салюта толпа схлынула, на площади, как на поле боя, остались лежать люди.
— Я не понимаю, — возмущался врач, — кто воевал? Для кого был этот салют и этот праздник? Получился не День Победы, а сплошной мордобой и пьянка. Кстати, ни одного ветерана на улицах города после шести вечера я лично не видел. Не дай бог попасть пожилым, слабым здоровьем людям в эту мясорубку. В общем — мы как будто на фронте побывали.
После салюта пьянство и дебоши не закончились. Врачам одной из подстанций скорой помощи ближе к утру пришлось побывать на еще одном страшном вызове.
Молодая хрупкая женщина на втором месяце беременности пострадала от своего сожителя-амбала, с которым живет восемь лет. Он, изрядно накачанный спиртным, сначала избивал ее кулаками и требовал, чтобы она купила ему машину (сам он все эти годы не работает и живет на ее содержании), потом начал пинать. Однако этих пыток показалось мало — и он, взяв черенок от швабры, ввел его в половые органы женщины.
— Этот изверг издевался до тех пор, пока бедная женщина не потеряла сознание, — сказал врач. — Нам с трудом удалось остановить кровотечение, но ребенка, конечно, сохранить не удастся…