Лет пять назад, во время прений в Заксобрании, губернатор Леонид Полежаев в ответ на вопрос депутата от оппозиции «как можно работать без служебного кабинета?» привел яркий пример того, как вершатся большие дела на малой жилплощади. Программа развития Омской области, по его словам, создавалась на кухне площадью б кв.м. Имелась в виду трехкомнатная квартира на улице Яковлева, которую дала ему еще Советская власть при назначении на пост председателя облисполкома. И за последующие 9 лет губернаторства, по данным, представленным в облизбирком в 1999 году, жилищные условия его не изменились. Правда, стесненность их, скорее всего, была в том поучительном примере преувеличенной: знакомые, въехавшие в тот же дом одновременно с будущим главой региона, свидетельствуют, что квартиры там — улучшенной планировки, и кухни в них поболее, как минимум, раза в два. Возможно, впрочем, Полежаеву досталась самая маленькая.
Еще в его предвыборной декларации значилась дача. Не знаю точно, та ли дача имелись в виду, которую получил он в 94 году на 36-м километре от черты города. Тогда же получили там 6 соток и поставили на них домики, заметные издалека, ряд крупных хозяйственников, в том числе замгубернатора Александр Луппов и его брат. Коттеджики, украсившие берег Иртыша, вызвали недовольство у некоторых общественников, полагавших, что данная территория для дачных участков не предназначена. С тех пор политическая ситуация в области изменилась, поэтому их фамилий они просят не упоминать, но вспоминают, что место сие относится к природоохраняемой зоне, известной всем омичам как сад Комиссарова…
В дальнейшем программы развития области создавались уже не в столь экстремальных условиях. В списке имущества омского губернатора, продекларированного в 2003 году, фигурировал двухэтажный коттедж в Усть-Заостровке, что в 25-и километрах от города. И рядом, буквально через забор, — столь же внушительное строение того же вице-губернатора А.М. Луппова, с которым Л.К. Полежаев неразлучен с тех пор, как тот, будучи главой Тарского горкома КПСС, помог ему выйти из своего округа в депутаты. Законность этих строительств также вызывала сомнения у многих общественных деятелей и некоторых должностных лиц, — к примеру, у председателя областного земельного комитета, — поскольку считалось, что эта земля относится к федеральной собственности. Располагалось на ней опытное хозяйство сельского профучилища, где будущие земледельцы выращивали фрукты и овощи. Начальник его, как и председатель облземкома, выражал искреннее возмущение, однако когда до обоих дошло, кто именно строится, оно само собой улеглось.
Если дом губернатора в пригородном селе дружески соседствует с домами его соратников, то в центре Омска наметилось противостояние. Там, на территории совхоза «Декоративные культуры», подрастает микрорайон, пожалуй, самый элитный в городе — «Старгород». По сведениям из неофициальных, но осведомленных источников, в нем рядом — друг против друга — стоят коттеджи мэра Виктора Шрейдера и губернатора Леонида Полежаева. Строительство их близится к завершению — так они выглядели минувшим летом (см. на снимке).
В последнее время в областном эфире все больше направляется критических стрел в адрес градоначальника, — как говорят знатоки, в связи с тем, что он метит в кресло главы области и кандидатура его в преемники действующему (уже семнадцатый год) губернатору всерьез рассматривается в Кремле.
Расположение домов вип-персон в точности соответствует духу эпохи. Как и расположение памятников великим мира сего. К примеру, Достоевский в Омске стоит спиной к Храму — Успенскому собору, куда указывал путь стоявший через дорогу Вождь революции. Правда, достроив храм, его оттуда убрали.
P.S. Фотосъемку губернаторской дачи сорвала провокация сотрудников силовых структур.
Попытка корреспондента запечатлеть дачные строения губернатора Полежаева и вице-губернатора Луппова была прервана на 32-м километре от черты Омска — за 4 км от местонахождения дач.
Редакционную машину остановили 15-го февраля двое сотрудников ДПС, как обычно в таких случаях, за «превышение скорости». Показания спидометра и милицейского радара разошлись на 25 км/час, автомобиль редакции шел со скоростью не больше 80-ти. Пока составлялся протокол (церемония длилась долго), журналист вышел покурить, и в этот момент на него набросился незнакомый мужчина с непечатными восклицаниями: «Ну вот, …, я тебя и поймал!». Схватил за куртку и, замахиваясь, стал допытываться: «Где деньги?». Из потока брани можно было разобрать только то, что незнакомец обвиняет корреспондента в краже (или невозврате) каких-то денежных средств. «Разборка» происходила на обочине трассы. Милиция, находившаяся на противоположном краю, не вмешивалась. Заинтересовалась она инцидентом только после того, как нападавший профессионально изобразил падение. Подоспевшие патрульные проявили к нему максимум внимания и сочувствия, безоговорочно приняв его за «потерпевшего». Журналисту было приказано следовать в райотдел «для выяснения всех обстоятельств».
Там корреспондента и водителя продержали около четырех часов. «Потерпевшего» допросили первым. Он вышел из дежурной части, артистично прихрамывая, и, по свидетельству водителя, один из офицеров, находящихся там, сказал ему на прощанье: «Счастливо!». Что написал он в своем заявлении, неизвестно. Корреспондент, допрошенный следом, изложив все подробности происшедшего, заявил, что считает инцидент спланированной провокацией: о времени поездки и маршруте автомобиля милиционеры могли узнать только из состоявшегося накануне телефонного разговора корреспондента. Этот факт лишний раз подтверждает, что телефоны журналиста прослушиваются. В связи с повреждением большого пальца левой руки следователь выдал ему постановление о назначении медицинского освидетельствования. Цитата из этого документа: «Назначить по данному уголовному делу СМО». Но вопросы остались: если уголовное дело уже возбуждено, интересно узнать, кто в нем потерпевший, а кто обвиняемый? В любом случае, свою главную задачу милиция выполнила — сорвала фотосессию дач первых лиц региона.