ТАК БОГАТЫ ОНИ ИЛЬ БЕДНЫ?
А мы — быка за рога:
— Кормежка — не ахти? Сколько в день на питание выделяется денег?
Андрей Андреевич ситуацию оценил, фотокамеру, кажется, увидел и — ретироваться:
— Давайте об этом не будем. Давайте о чем хорошем.
Вот ведь неувязочка какая! Сайт в Интернете обошелся все про все тысяч в десять долларов. Многие несведущие, прослышав про это, ошибочно решили, что колония — учреждение очень богатое. А тут — копеечная, можно сказать, мука… Так откуда же на Интернет деньги?
Да от Сороса, заокеанского благодетеля! Год назад колония (при поддержке специалистов Сибирской автодорожной академии) приняла участие в конкурсе «Подросток и закон», который проводил Институт «Открытое общество», и выиграла грант. Как известно, подобные средства — целенаправленные. Например, на апельсины колонистам их истратить нельзя, хотя, наверное, витамины нужнее растущим организмам, чем компьютеры.
Парадокс времени. Деньги на компьютеры найти порой легче, чем на пропитание? И разве не из той же оперы такое: голландские «Врачи без границ» раздают в Омске наркоманам шприцы бесплатно (был как-то разыгран такой грант в рамках борьбы со СПИДом), а мамаши, водя детей на уколы в обнищавшие поликлиники, покупают шприцы на свои деньги?
Так что, конечно, уважаемые «соросы» и «безграничные врачи» о нас заботятся, но иной здравомыслящий обыватель подметит, что не с того порой конца подходят они к нашей специфической действительности.
— Нет, вы не правы, — возражает начальник колонии Василий Иванович Булихов. — Главную задачу мы видели в том, чтобы привлечь внимание общественности к нашей колонии. Рассчитывали теми же спонсорами обзавестись или, говоря по-старому, шефами.
— И вышло?
— Честно говоря, большой помощи — ну там от предприятий, организаций, не получили. А вот интерес к сайту проявляют многие. Шутка ли: семь тысяч посещений зарегистрировано. И такие толковые есть письма…
УЧРЕЖДЕНИЕ НЕ ОЧЕНЬ ЗАКРЫТОГО ТИПА
Мы с Евгением Кармаевым были в Морозовке лет пятнадцать назад. Как-никак, колония — учреждение закрытого типа, режимное, и журналистов в ту пору администрация встречала настороженно. Два бдительных офицера сопровождали нас по территории, неотлучно присутствовали при всех беседах с осужденными и категорически запрещали снимать колючую проволоку (в смысле — фотографировать).
Сегодня все иначе и запросто. Прессу в колонию зовут, никаких препятствий ей не чинят. Трудных подростков водят сюда на экскурсии. Тем, кто получил условный срок, или отсрочку исполнения приговора, или просто состоит на учете в милиции, показывают жизнь за решеткой — то есть там, куда они вполне могут попасть. Замысел такой: чтоб неповадно было. Правда, иногда результат достигается обратный. «А че, тут по кайфу», — сделал вывод один из экскурсантов, поглядев на спортзал, библиотеку, культурные курилки и аккуратные зеленые газоны. Тогда начальник программу откорректировал.
Теперь обязательно показывают посетителям штрафной изолятор и дают пообщаться с осужденными, ни один из которых никакой радости, разумеется, в отсидке не видит.
А сайт как бы распахнул двери закрытого некогда учреждения вообще для всех желающих. Конечно, у пацанов-правонарушителей доступа в Интернет не имеется, но их педагоги могут «скачать» оттуда информацию — вот тебе и экскурсия.
Узнать о колонии, побродив по сайту, можно многое. Тут есть сведения и о тех, кто здесь работает, и о тех, кто сидит. Даже диаграмма по видам преступлений выведена: каков процент тяжких, а каков — банальных краж. И новости колонистской жизни сайт сообщает. Вот, например, последняя: здесь начала выходить своя газета при церкви — храме святой великомученицы Анастасии Узорешительницы.
Но главное — на сайте размещены письма воспитанников колонии и их фотографии. Причем никакой цензуре тексты не подвергаются. Вот это, признаться, нас удивило: по идее, должна же былая осторожность тянуться за учреждением из прошлого хоть каким-то шлейфом. А тут — свобода! Ее и на воле встретишь не всегда: в школьную стенгазету строгие учителя пропустят не любую заметку.
Отвечает за Интернет Сергей Четверкин — молодой, улыбчивый и юморной программист, похожий больше на неформала, чем на лейтенанта внутренней службы, каковым на самом деле является. Он осуществляет связь осужденных с миром, призывает их не таиться, а заявлять о себе, и утверждает, что правит в письмах только орфографические ошибки: «Сам удивляюсь, что нам все позволено. Но мы стараемся не злоупотреблять».
Чтобы все же убедиться в факте отсутствия цензуры, мы несколько оригиналов с интернетовской публикацией сверили. Точно! Только ошибки правит Сергей Четверкин. Но это — работа кропотливая: ошибок — тьма.
Например, осужденный В. пишет с раскаянием в оригинале, что деньги он добывал ПРИСТУПНЫМ путем. От слова «приступ», видимо. Он действительно приступом взял с дружками такси, чтобы поживиться дневной выручкой водителя. В. с детства мечтал о компьютере, на него и хотел, как он признался в колонии, денег «насшибать». А у таксиста только 150 рублей оказалось в кармане.
В некотором смысле мечта В. сбылась. Он, кстати, когда увидел компьютер от Сороса, очень вдохновился, аж расцвел весь. Правда, сами ребята за клавиатуру не садятся: письма набирает и отправляет Сергей Четверкин. Но есть надежда, что у колонии появится наконец-то компьютерный класс. Нет, на российских спонсоров (увы, увы…) администрация уже не рассчитывает, а вот к участию в новом конкурсе на новый зарубежный грант готовится.
КАК КОСТЕ ПОМОГЛИ ОЧИСТИТЬ СОВЕСТЬ
«На свободу — с чистой совестью» — девиз всех колоний, и «малолеток», и «взросляков». А как ее, совесть, очистить? Раскаяться — понятное дело. Администрация колонии, творчески подойдя к этому процессу, обязала всех ребят писать потерпевшим так называемые «извинительные письма».
«В начале было слово…» Поэтому очень важно сформулировать то, как ты сам, а не судьи, понимаешь свои поступки, — с этого и начинается работа над собой.
Ну ладно, осознал все и описал -пусть и с орфографическими ошибками, но честно. Однако у вины чаще всего есть материальная сторона: иски от потерпевших. Эти суммы висят на ребятах, а как же их погасить, если, к примеру, родители помочь не в состоянии?
Костя на сайт и написал о том, что его гложет:
«Зовут меня Головацкий Константин Викторович, мне 18 лет. Родился я в Казахстане, в городе Рудный. Прожил там 17 лет. Окончил 9 классов, потом решил учиться дальше, но без денег там нигде не поступишь. Вот я и приехал в Омск учиться. Поучился всего шесть месяцев, и меня закрыли, ну, в смысле, взяли под стражу. Осудили на 4 года по ст. 166 — это угон. Хотел угнать машину, но не получилось. Вот теперь отбываю срок. С родителями не виделся с середины 1998 года. Живут они в Казахстане, нигде не работают, приехать ко мне не могут, т. к. нет средств на дорогу. Я даже не знаю, что с ними там. Письма получаю очень редко. Если одно за полгода придет, то для меня это радость. Сидеть мне до конца еще два года, а до УДО — один год. Я очень хочу увидеться с родителями и сестренкой (ей 13 лет), но не могу. Условно-досрочно освободиться иск мешает. Выплатить его сам не могу, т. к. не работаю, а только учусь. И я обращаюсь к вам, дорогие посетители сайта, если кто может, помогите выплатить иск. Он у меня небольшой — 2 тысячи рублей. Я буду вам всем благодарен за любую помощь, которую вы окажете. Заранее благодарен вам от всего сердца. На этом мое письмо заканчивается».
И представьте — Косте пришел ответ. От «высокооплачиваемого наемного работника» (как он сам представился) — из Москвы. Задело его бесхитростное Костино послание за живое, и решил он парню помочь. Но, чтобы не оказаться очередным лохом (опять же его выражение), обратился к администрации колонии с просьбой выслать копию приговора. Дабы убедиться, что Костя «настоящий». А то, знаете, в наши жульнические времена обманывают доверчивых людей, и через Интернет в том числе. Есть даже у его пользователей термин: «сайт на лохов».
Копию выслали. А тот человек переправил Косте деньги. И сопроводил их простыми, но правильными словами: «Главное — чтобы не без толку. Теперь все от тебя самого будет зависеть».
Материальной поддержкой дело не ограничилось. У Кости с 29-летним Владимиром Тихомировым (так зовут нашего героя) завязалась переписка. И у Сергея Четверкина. Ему он и сообщил в одном из последних посланий, что написал Косте очень личное письмо, отправил его по старинке почтой и приложил несколько конвертов, чтобы пацан не забывал слать весточки родителям и сестренке.
С Костей мы познакомились. Серьезный парнишка. В свободное (есть же и такое у колонистов) время в отряде его не застали. Не где-нибудь он был, а в библиотеке.
В колонии Костя принял крещение в православном храме. А в газете, о которой мы уже говорили, поместил небольшую исповедь. Есть в ней такие строки: «Теперь я вижу смысл жизни. Ведь раньше у меня были такие мысли — покончить жизнь самоубийством. А после того, как я пришел к Богу, их больше нет».
Что ж, действительно — дай Бог…
Прав Владимир Тихомиров. Все зависит ОТ СЕБЯ. И замначальника Андрей Андреевич, проработавший в колонии 23 года, на воспитательный (перевоспитательный?) процесс смотрит без иллюзий. Задача воспитателей — дать ребятам все, что возможно. Однако… Если уж на воле, по чьему-то меткому ироничному выражению, «сеешь разумное, доброе, вечное, а вырастает чертополох…», то стоит ли здесь ждать от всех педагогических усилий непременного и адекватного результата.
Половина ребят, освободившихся из подростковых колоний, попадает рано или поздно снова в места лишения свободы. ВСЕ — ОТ СЕБЯ? Если не все, то многое.
Кто-то, как Костя, замаливает грехи в церкви, а иной над ним откровенно и жестоко смеется.
Разговор в курилке с пацанами. У многих — неприкрытая и неуместная бравада по поводу своих былых делишек. «Читали про то убийство? Все газеты писали! Так вот, это он», -и показывают на пацана. Тот небрежно сплевывает под ноги, он, кажется, полон достоинства и гордости…
Так что, конечно, все они разные. И им самим (не Четверкину, не начальникам) предстоит исправлять свои ошибки.
Подумалось: если хотя бы одному человеку помог Интернет, то разве не здорово это?
Сложатся ли еще в колонии истории, подобные Костиной? Посмотрим. И вы посмотрите: загляните при случае на сайт.