И было, вероятно, таким, какое свойственно большинству не увлеченных поэзией людей, — формальным. Но встреча с омичкой Юлией Георгиевной Либхарт заставила меня по-другому взглянуть на знакомые с детских лет имена и судьбы. И почувствовать, что век XIX незримо присутствует и в веке сегодняшнем. Судьба самой Юлии Георгиевны Либхарт — наглядное тому подтверждение. Ведь она родственница Натальи Николаевны Гончаровой, жены Пушкина.
Милая улыбчивая женщина лет 60, встретившая меня в осеннем парке, мало напоминала горделивую дворянку. Без тени высокомерия, какого можно было бы ожидать от представительницы такого древнего рода (а Юлия Георгиевна знает свою родословную до десятого колена!), она просто начала разговор. В Сибири Юля Либхарт оказалась случайно. До 17 лет она жила в Воронежской области и даже не подозревала о своей причастности к роду Натальи Гончаровой. Единственным, кто мог пролить свет на тайну ее происхождения, был отец — Георгий Либхарт. Но этого Юля так и не узнала: отец попал в лагерь, когда ей едва исполнился год. Ее воспитывали мама, преподаватель русского языка и литературы, и няня, мудрая деревенская женщина. Немцев после Первой мировой не любили, а детей врагов народа, в число которых после ареста отца попала и Юля, тем более. Юлю одноклассники дразнили немкой, и она мечтала поскорее выйти замуж, чтобы сменить немецкую фамилию — причину своих бед.
Когда Юле исполнилось 17 лет, произошла встреча, навсегда изменившая ее жизнь.
— Я тогда окончила школу и решила ехать в Борисоглебск, учиться на педагога, как мама, — вспоминает Юлия Георгиевна. — Но мне не повезло: я тяжело заболела и пришлось вернуться домой ни с чем. Как я была расстроена! Но дома меня ждала неожиданность…
Дома Юле показали письмо. На серенькой бумаге мелким почерком незнакомый ей человек писал, что он… ее брат! О существовании еще одного родного человека она и не подозревала. Но от няни узнала, что у ее отца до войны была еще одна семья, но в живых остался только старший сын Георгий… В тот момент ему было 38 лет. От него и было письмо. Юля с трепетом перечитывала строчки: «Если есть кто живой в нашем доме…» И решила ответить ему, человеку, о существовании которого прежде и не знала. Она написала о своей жизни, о том, что не поступила в институт. Написала и о том, что мечтает встретиться…
Вскоре она получила ответ. Снова и снова с волнением перечитывала письмо. Георгий звал ее к себе в Сибирь. Обещал, что поможет устроиться работать в школу. И Юля загорелась. Собрала вещи, взяла маленькую фотокарточку брата, присланную в письме, и поехала навстречу новой жизни…
Был зимний вечер и такой жуткий холод, что воробьи замерзали на лету. Георгий в тулупе до пят сам подошел к сестре — увидел свою фотографию в ее окоченевших руках. От маленького вокзала в Кормиловке добирались на санях, снег искрился в свете луны. Георгий расплакался — его родная сестра умерла в 17 лет. И теперь в лице Юли он снова обрел близкого человека.
Юля быстро освоилась на новом месте, начала работать в местной школе. В коллективе ее заметили — видимо, талант передался по наследству от матери. Директор школы решил отправить ее учиться в Омск — в педагогический институт. Юля в Омск приехала, но (очередной поворот судьбы!) в институт не пошла. Жизнь в городе в 60-е годы была ой какая веселая! Комсомольские стройки, шумные вечера, танцы… В веселой компании новых друзей и подруг она ездила на комсомольские стройки, а потом поступила в авиационный техникум, вышла замуж. Так и осталась в Омске…
Под ногами шуршали желтые осенние листья. Мы с Юлией Георгиевной подходили к Тарским воротам, нас окружали дома, построенные до революции, шумели деревья. Незаметно стемнело. И вдруг на ум пришли строчки Пушкина: «Люблю я пышное природы увяданье…» Великий поэт словно оказался рядом со мной в лице этой женщины, в чьих жилах течет та же кровь, что и его красавицы жены. Тут я очнулась:
— Юлия Георгиевна, как же вы узнали о своем родстве с Пушкиным?
Выяснилось это, как часто в жизни и бывает, случайно. Племянник Юлии Георгиевны Сергей, сын обретенного брата Георгия, как-то наткнулся в книге на ссылку, где говорилось о фамилии Либхарт. Ссылка была на местечко Тарту в Эстонии. Любознательный юноша сделал запрос и вскоре получил ответ из музея. Оказалось, что Либхарт — очень известный в Эстонии (бывшей Лифляндии) род. Там даже сохранилось старинное имение Липхарт, откуда в начале XVIII века убежала бабушка Натальи Гончаровой.