По своему характеру наши редакционные встречи во многом отличаются от обычных рабочих поездок и визитов первого лица области. Обычно он приезжает, чтобы помочь в решении проблем какого-либо предприятия, района или села. Такова губернаторская работа.
Встречи Леонида Полежаева с журналистским коллективом нашей газеты нельзя назвать рабочими. Для него — не совещание, для нас — не интервью. Просто дружеское общение. Просто беседа, во время которой мы разговариваем на самые разные темы. Происходит это не так часто, но почти всегда в наших беседах Леонид Константинович открывается с какой-то неожиданной стороны. Так было и во время последней встречи, состоявшейся в редакции в прошедший понедельник. На вопрос о том, что было самым трудным за десять лет руководства областью, он ответил:
— Я не буду перечислять события и вехи этого десятилетнего пути. Отвечу просто — самым трудным было думать. Уметь думать в круговороте событий, которые произошли в это «бодливое» десятилетие. Оно выплеснуло все, что копили многие поколения людей: эмоции, страсти, романтику, ожидание, авантюризм, разочарование. С самого начала было ясно, что страна делает поворот, который продлится не месяц и не год. Надо было научиться думать, чтобы «протащить» область, не потеряв очень многого из того, что было накоплено ранее. Надо было задуматься обо всем: не только об оборонке, о сельском хозяйстве, о нефтехимии, о ценах, о бедствующих учителях. Очень важно было не допустить одичания и остервенения народа. Процесс одичания происходит гораздо быстрее, чем культурно-нравственный подъем. Такова особенность человеческого характера.
Омская область за эти десять лет не потерялась. Может быть, мы выглядели бедно, но достойно. Как человек, который не в состоянии купить новую рубашку, носит ту, что есть, с обветшавшими рукавами, но зато она чистая и выглаженная. Согласитесь, это говорит об уровне человека. Для меня всегда было важно создать условия для сохранения культурных и нравственных устоев, которые, как поплавки, не дали бы обществу утонуть. Это всегда было на первом месте.
Надо было думать и о том, какой выбрать вектор развития омской экономики. Газификация, разработка нефтегазовых месторождений, реформа агропромышленного комплекса или реструктуризация оборонной промышленности — все это задумывалось на самом раннем этапе, еще в 90-м году. Тогда мы разработали концепцию развития омской экономики во всех ее аспектах. Было много скептиков. И не только среди политических оппонентов, но и внутри команды были опасения. Помню, как один наш товарищ как-то сказал: «Леонид Константинович, мы же не успеем. Нас повесят, я даже знаю на каких фонарях». Вы представьте себе 91-й или 93-й годы, с их колоссальными потрясениями. А мы думаем о том, что поднимем Омский
Север, будем добывать нефть. Размах был большой. Но все-таки мы смогли уложиться в последовательные программы которые реализовывались по каждому направлению, а в общем составили единый комплекс действий. Была последовательность. А с другой стороны, было и везение. Вполне возможно, что какое-то очередное псевдопатриотическое сотрясение Омска могло закончить мою карьеру и карьеры тех людей, которые разделяли мои политические и экономические воззрения. Пришли бы новые люди. Разобрались бы по-своему. И, подводя итоги этому десятилетию, я рад, что планы нашей команды нашли свое воплощение. Потому что они были взвешенными и продуманными.
— Леонид Константинович, сегодня часто можно услышать мнение, что многие не верили в успех губернаторских программ. Но согласитесь, что когда идея сталкивается с противодействием, даже ее автор может опустить руки, потерять кураж и почувствовать перед собой непреодолимую стену. Были ли такие периоды у вас?
— Можно выдать самую блестящую идею, а что дальше? Светлых голов много. Но идее надо дать жизнь. Ее нужно выносить, как женщина вынашивает ребенка. Потом воспитать, стирать пеленки, не спать, искать молоко и так далее. Любая программа сравнима с этим циклом рождения и становления человека. Если вы думаете, что я подписываю распоряжение, потом сижу и жду, когда мне на стол будут сыпаться победные реляции… Да ничего подобного! Пока собственную спину не подставишь, ничего не сдвинется. Наша российская особенность, чтобы кто-то обязательно был впереди на коне. Нет этого человека — народ разбегается, начинает заниматься своими делами.
Мне часто задают вопрос: «Зачем вы так часто ездите по области?» Поверьте, делаю это не для имиджа. Я сам себе имиджмейкер. Мне никто не пишет докладов, никто не конструирует передачи — я их веду с листа. Не могу сидеть на месте, потому что знаю, если хоть на минуту охладеешь к своей идее, она потухнет. Ее нужно постоянно поддерживать. С этим и связаны все мои поездки. Только с таким внутренним запалом можно преодолеть любые стены и преграды.
— Леонид Константинович, мы привыкли вас видеть в работе. Сложился даже некоторый штамп в восприятии: все десять лет -твердый, решительный, требовательный. Но было бы интересно узнать, как десять лет работы повлияли на вас изнутри? Как изменилась роль губернатора за эти годы?
— Роль губернатора качественно не изменилась. Это институт власти, место которого пока еще окончательно не определено. Как нельзя сказать, что у нас уже выработан какой-то четкий государственный механизм власти. Особенно это заметно сейчас, когда пришел новый президент. Он ищет оптимальную модель государственного строительства. Идет процесс поиска. Но как бы там ни было, на плечах губернатора, безусловно, лежит единоличная ответственность за все, что происходит на территории области. Приходится быть и хозяйственником, и политиком, и дипломатом. Постоянно приходится общаться с людьми. Общаться по-разному: где-то надо и гаркнуть, а где-то похвалить. Поэтому диапазон внутреннего состояния очень широк. В очень короткие промежутки времени состояние приподнятое в связи с какой-то удачей или верно принятым решением. Но чаще приходится сталкиваться с очень неприглядными вещами и в пределах Садового кольца, и в нашей области.
Я часто вспоминаю время, когда это все началось. В конце 80-х я приехал из Казахстана с благостным чувством, что закончил большую стройку, построил дома, посадил деревья, вырастил детей. Казалось бы, можно пожить для себя. А тут началось общественное бурление. Стали создаваться партии, избираться депутаты. Я внимательно смотрел их выступления по телевизору. И через некоторое время пришел к выводу: «Они же все разрушат. Надо что-то делать». Такие же Полежаевы строили Омск, им так же было обидно, что могут быть затоптаны цель и смысл их жизни. Поэтому желание что-то уберечь от разрушительных иллюзий и восторгов заставило меня пойти в политику. Я не знал, чем это кончится. Но когда что-то горит, человек не задумывается, а хватает первое, что попадается под руку, и бежит спасать свой дом. Эти же чувства мне пришлось пережить, когда начал работать председателем облисполкома. Это был порыв, который во многом повлиял на меня изнутри.
— Сегодня существует мнение, что десять последних лет в России потребовались для переваривания либеральных идей, которые начали воплощаться в начале 90-х. И только теперь федеральная власть начинает действовать более реально, более адекватно условиям страны и потребностям населения. Вы с этим согласны?
— Слава Богу, произошедшие потрясения не были такими кровавыми, как это уже случалось в истории нашей страны. Но тем не менее смена общественно-политического строя не бывает безболезненной. Широчайшая волна совершенно новых людей во власти, политических романтиков, политических авантюристов, каждое слово которых народ впитывает как губка и каждому слову верит. Внутренние ожидания общества вознесли к вершинам власти немало людей, имена которых мы теперь уже и не вспоминаем. Не только в России, но и у нас в Омске.
Как специалист-гидротехник, приведу такое сравнение. Страна — как водохранилище. Несколько лет в нем накапливается вода. Вечно накапливаться она не может. Приходит время эту воду выпустить. Рядом — иссохшая река, которая много лет не видела воды. Вдруг открываются затворы, и колоссальный поток устремляется в это русло, которое отвыкло от своего естественного состояния. Несет все, что ни попадя. Хлам, мусор, доски, бочки, покрышки, солому. Но через несколько километров по течению поток успокаивается. Мусор выносится на берег. Русло очищается. Так и человеческое общество живет в переломные периоды истории. Кому-то удалось выплыть, кому-то не удалось. Но в целом все начинает стабилизироваться. Наша река течет уже гораздо спокойнее.
— Означает ли это, что сегодня, когда идет формирование новой политической элиты, у проходимцев гораздо меньше шансов попасть во власть?
— Конечно, меньше. Сейчас идет более тщательный отбор.
— Но все равно встречаются?
— Встречаются. А что, не было карьеристов и политических авантюристов в советское время?! Сейчас объединяются две большие партии, и вы увидите, сколько проходимцев попытаются к этому объединению присосаться.
— Леонид Константинович, существует ли для вас понятие ^команда губернатора»? Работающие с вами люди — это единомышленники или подчиненные?
— Каждый человек хотел вы иметь друга не просто по каким-то интересам. Люди ищут друг в друге какое-то духовное родство. Поэтому у каждого разумного руководителя есть желание собрать команду. К сожалению, это не всегда получается. Есть люди, вроде бы тебя понимающие, но все равно в них существует комплекс подчиненности. Они, как правило, ждут указаний. Они — исполнители. С такими работать тяжело.
Команда — очень тонкий организм. Я всегда старался и стараюсь ее создавать. Это, если хотите, стиль жизни. Если строить отношения по принципу «я — начальник, ты — дурак», нельзя создать что-то серьезное. К примеру, команда, идущая на Эверест, не может состоять из начальников и подчиненных. Просто кому-то выпадает идти первым. Не должно быть анархии, нужна дисциплина. Но по-настоящему может сплотить и объединить не подчиненность, а чувство единой цели. И эта цель у нас есть — мы хотим строить и создавать то, что необходимо жителям области сегодня и будет востребовано последующими поколениями омичей.