Поэтому, не затрагивая эпицентр событий, все же решились на разговор о нынешнем положении в старейшем омском театре. Прокомментировать это положению согласились:
— Сергеи Денисенко, председатель секции театральных критиков Омского отделения союза театральных деятелей России, журналист и поэт;
— Лариса Михайлова, преподаватель колледжа культуры и искусства, режиссер;
— Михаил Машкарин, кандидат исторических наук, заместитель председателя комитета по образованию, науке и культуре Занонодательного собрания Омской области;
— Михаил Бударин, член-корреспондент Международной академии наук высшей школы, журналист, историк, драматург.
С. Денисенко: Сказать одним словом? Собственное состояние по поводу обрушившегося на городское культурное пространство я обозначаю: БОЛЬ!
Я принадлежу к литературному цеху, и потому всегда в сиюминутности жизни ищу то, что дает ощущение уверенности и стабильности. «Драма» для меня (как, наверное, и для многих коренных омичей) всегда была источником такой уверенности.
И вдруг это все рушится на глазах. Больно это, я испытываю почти физическое страдание…
Наблюдается некоторая цикличность в определенных событиях из «новейшей истории» Омского драмтеатра. В 1973 году театр получает Государственную премию за постановку спектакля «Солдатская вдова», а через четыре года уходит из жизни его режиссер Яков Киржнер. Через 12 лет — новая следующая государственная премия за постановку Геннадия Тростянецкого «У войны не женское лицо», а через 3 года этот режиссер покидает театр. Проходит еще 12 лет, и омская «драма» получает в 1997 году за «Женщину в песках» несколько «Золотых масок», а вот теперь, по прошествии четырех лет — подступающее расставанье с Владимиром Петровым. Быть может, такой «биоритм» театру на роду написан?
Л. Михайлова: Новости из «драмы» ошеломляющие. Но я вот о чем думаю: театр вообще развивается по спирали, правда, не обязательно падая или взлетая. И быть может, в какой-то момент ему просто необходимы перемены. Ведь самая плодородная почва возникает на вулканической лаве…
К сожалению, после извержения вулканов на прежнем месте все исчезает. Но… В театре, особенно в таком, как Омский драматический, даже после самых серьезных катаклизмов остаются его история, его традиции и опыт предшественников.
М. Бударин: В течение нескольких лет, когда в этом театре шли мои пьесы «Ермак» и «Живой ключ», я был членом художественного совета театра и знал творческую жизнь труппы, так сказать, изнутри. В те годы Лазарь Меерсон строил омскую «драму» как театр лирико-драматический. Владычанский показал себя мастером психологической драмы. Альховский был сторонником яркой сценической зрелищности.
Сегодня я, давний друг, автор и почитатель омской драмы, озабочен сохранностью лучших традиций театра. В первую очередь преемственностью его репертуарной линии. Конечно, на каждом этапе творческий коллектив и его руководители вправе выбирать свои приоритеты с учетом обстановки и творческих качеств актеров. Но все же, все же… Новое поколение художников не должно строить все как бы на голом месте…
Подбором репертуара последних сезонов озадачен не только профессор. В интервью с омской тележурналистикой Еленой Черняковой начальник главного управления культуры и искусства администрации Омской области Владимир Шалак говорит о том, что управление получает много критических замечаний от зрителей. Люди возмущаются, почему никто не следит за репертуарами театров. Однако при всем уважении к мнению омских театралов, пусть даже некоторой их части все-таки хочется отметить неизбывную печать «совковости» на подобных возмущениях. Слава богу, что сегодня чиновники не вмешиваются в репертуарную политику театров. Если же в последних, к примеру, наблюдается дефицит вкуса или таланта — то это творческий приговор театра самому себе.
М. Машкарин: Очень жаль, что происходят такие недоразумения, как нынче в омской «драме». Очень жаль Петрова, который буквально последним узнал о том, что контракт с ним продлевать не собираются. Но с другой стороны, я, как зритель, не в восторге от репертуара этого режиссера…
Конечно, сейчас у театров России трудные времена. Советская драматургия вроде бы не к месту, а новой пока не создано. Но примеры выхода из аналогичных ситуаций есть. После воссоединения двух Германий режиссеры театров ГДР оказались в тупике. И начали ставить пьесы на исторические сюжеты, чем и спасли свои театры от бестемья.
И может быть, своеобразная репертуарная направленность отчасти привела к тому, что многие известные любимые публикой актеры стали выходить на сцену все реже — 1-2 раза в месяц. Стала заметной невостребованность части труппы.
С. Денисенко: Меня стало тревожить, что в последние несколько лет театр разделился на «своих» и «чужих». Многие актеры стали чувствовать себя лишними, забытыми. Вот и начали появляться чемоданные настроения. Первым два года назад омскую сцену покинул Андрей Никитинских. Его уход, полагаю, был своеобразным протестом против невостребованности. И уже по иным, сугубо внутренним («атмосферным», если хотите) причинам последовал уход Димы Лебедева с Настей Светловой. А нынче «на чемоданах» — Живодерова, Ицков, Волков.
Происшествие, которое, полагали, никто не заметит, задело целый город. Отнестись к нему, как к сугубо корпоративным издержкам, оказалось неприемлемым.
М. Машкарин: Те, кто создал и раздувает эту конфликтную ситуацию, пытаются делать вид, будто не понимают, что она разворачивается не в тривиальном 000, а в театре, который почти каждый омич считает общенародным достоянием. Никто не имеет права считать, что это — частная лавочка, а не одна из старейших в России заслуженных сцен…
Л. Михайлова: Для других омских театров, для актерских школ «драма» всегда была эталоном. Здесь в числе прочих была создана традиция воспитания актеров, преемственности поколений. На кого после ухода лучших кадров будут равняться молодые?
Быть может, уходу каждого артиста впоследствии будут даны индивидуальные объяснения. Хотя, было время, когда нарастающий конфликт еще можно было остановить.
С. Денисенко: Сегодня я вынужден спросить себя: почему ты, «человек из среды», представитель театральных критиков, — почему уже при уходе Никитинских не забил в набат? Ни я, ни кто-то другой не поднял тему внутреннего климата «драмы», вплоть до ТВ и газет и после ухода Лебедева со Светловой…
К запоздалому раскаянию Сергея наверняка сегодня готовы присоединиться многие. Но для скромного умалчивания были причины не только и не столько личного свойства.
Как-то исподволь, незаметно, в Омских СМИ стали исчезать публикации с «разборами полетов» театров. Их заменили рекламно-хвалебные материалы, работающие главным образом «на кассу». Ряд изданий, программ, журналистов были как бы отлучены от театра после демонстрации точки зрения, неугодной его руководству. Критика, как неотъемлемая часть театральной жизни, постепенно стала восприниматься как умаление достижений. Люди искусства, приезжающие в Омск из других городов, замечали, что рецензии на спектакли в среде наших театральных деятелей воспринимаются достаточно враждебно.
В этих условиях любое слово, оброненное по поводу внутреннего неблагополучия, и вовсе было бы расценено как прямая крамола, вынос сора из избы, предательство театральных традиций и т.д.
А ведь когда-то было по-другому.
М. Бударин: Теперь это трудно представить. На спектакли «драмы» или Музыкального театра из всех районов области тянулись автоколонны со зрителями. Люди ехали в театр как на большой праздник. А после спектаклей было обсуждение постановок со зрителями…
А нынче даже обычные зрительские отзывы, публикуемые по поводу просмотренных спектаклей, классифицируются руководителями некоторых омских театров как «подрыв деловой репутации».
Напоследок мы поинтересовались мнением чиновников. В главном управлении культуры и искусства администрации Омской области нам сказали, что работа внутри коллектива идет. Время все расставит по местам. Хочется надеяться, что оно не будет чересчур долгим.