Как часто мы сетуем, что в наше суровое время настоящие чувства остались лишь на страницах сентиментальных женских романов да в заполонивших телеэфир сериалах из Мексики и Бразилии. И, оторвавшись от экранов или книжных страниц, грустно вздыхаем: дескать, нет ныне чистой и светлой любви, исчезла настоящая дружба, пропали в погоне за чистоганом супружеская верность и родительское самопожертвование. Но это не так. Просто внимательнее посмотрите по сторонам — и вы увидите, что любить умеют не одни лишь мексиканские сеньоры и сеньориты, что сделать невозможное ради счастья ребенка способны не только богатенькие плантаторы из Южной Америки, но и простые омские люди. Семья Шиловых тому наглядный пример…
Знакомство Владимира и Катерины романтичным не назовешь. Не было ни роскошных яхт, ни шикарных приемов, где обычно находят друг друга герои из мыльных опер. Просто однажды обычному русскому мужику понадобилось поменять деньги на что-нибудь покрупнее, и он завернул в отдел ближайшего промтоварного магазина. Там и встретил Катю — по воле судьбы и начальства в этот день была ее смена.
Как пишут в романах для чувствительных женщин, вспыхнула любовь с первого взгляда. Владимир и Катя встречались около полугода, а потом девушка переехала жить к суженому. Молодую жену ничуть не смущало, что она на двадцать лет младше мужа — уж очень по сердцу пришелся Владимир. Да и цыганка незадолго до встречи девушке нагадала, что встретит та скоро мужчину много старше ее. Владимир тоже в жене души не чаял: «Ум и красота, как у Кати — такое нынче редко встречается».
И жить бы им не тужить, да судьба распорядилась иначе… За месяц до родов у Катерины вдруг начали отходить воды — и она попала в больницу. Осмотрев Катерину, медики заявили ей, что плод уже мертв. Теперь докторам незачем было спешить, и они, не торопясь, несколько часов готовили женщину к выведению плода естественным путем. То, что девочка появилась на свет живой, повергло их в шок. У ребенка были скрючены правая ножка и правая ручка, малышка совсем не могла ими двигать — но она дышала!
Впоследствии оказалось, что у ребенка заторможенность психического и речевого развития.
— Эх, — с тоской говорит Владимир, — если бы доктора немедленно сделали Кате кесарево сечение, а не гадали, жив плод или нет, малышка бы родилась здоровой.
Врачи, к которым Шиловы позже возили Анечку на консультации, объяснили родителям, что в тот трагический день медики упустили время — и за эти несколько роковых часов в организме дочки произошли необратимые изменения. Приговор, вынесенный врачами, поверг родителей в ужас: детский церебральный паралич (ДЦП) как результат родовой травмы. Болезнь практически неизлечимая, обрекающая Аню на инвалидность. Медики пытались убедить Шиловых, что у девочки правая половина тела навсегда останется парализованной, но родители просто не желали этого слышать. Продав квартиру и все, что только можно было продать, они отправились с дочкой к московским профессорам. За пять лет Шиловы обошли с десяток известных институтов и клиник, перепробовали уйму методик, потратили все, что имели, — безрезультатно. Профессора брались за лечение, но честно предупреждали, что гарантировать ничего не могут. Обещали одно — что хуже уже не станет.
— Мы искали какое-нибудь суперлекарство или метод, который вернул бы Ане здоровье, — вспоминает те дни Катерина. — Но выяснилось, что таковых в настоящее время не существует.
А дочка продолжала страдать, причем не только от болезни, но и от самого лечения. Чего стоит только одна терапия по Скворцову-Осипенко, когда Анечке ставили в нервные окончания по всему телу аж 60(!) уколов за раз! И так десять серий, с перерывом на сутки между сеансами.
— Малышка визжала как резаная, — содрогнулся Владимир. — Я смотрел на нее и едва сдерживался, чтобы не сграбастать Аню в охапку и не броситься вон. Боже, думал, как такая кроха все это терпит?!
Через пять лет вышли последние деньги, кончилось и терпение. Владимир вместе с семьей перебрался в Омск. Веры врачам уже не было ни на грош, и родители сами решили заняться дочкой. Упор сделали на физические упражнения и лечебное голодание.
ОДНА НОГА Ани была намного тоньше другой, и нужно было как-то разрабатывать и развивать мышцы и координацию движений девочки. За это взялась Катерина, с детства увлекавшаяся гимнастикой. А отец научил больную ДЦП дочку… нырять и плавать. Ежедневно родители опускали ребенка в ванну, слегка поддерживали ее за головку, и Аня плавала, словно большой лягушонок. Девочка так свыклась с водой, что иногда прямо в ванне и засыпала. На плаву.
— Эти занятия помогли ей впоследствии научиться ходить, — поясняет Владимир.
Занятия плаванием и гимнастикой пошли Ане явно на пользу: когда я вошел в квартиру Шиловых, девочка — которая, по прогнозам врачей, должна быть парализована — делала… мостик!
Победа далась нелегко — и Анечке, и родителям. Малышка порою капризничала, пыталась филонить — но не тут-то было. Родители твердо знали, что перерывов в занятиях быть не должно. Как сказал мне Владимир, даже два-три дня пропуска способны отбросить процесс улучшения на недели назад. «Гонять, гонять и еще раз гонять — любовь должна быть разумной и требовательной».
Приведя в порядок мускулы дочери, Шиловы приступили к восстановлению ее нервной системы. Здесь первая роль принадлежала уже Владимиру, обладающему значительным опытом лечебного голодания. Ане объяснили, что голодовка нужна для ее же здоровья, и она решилась обойтись без еды один день. Но воду пила. Постепенно время пищевого воздержания возросло до 16 дней подряд, и тогда родители решились на самое сложное -сухую, то есть без еды и воды, голодовку. Режим был прост: пять дней Аня не ест и не пьет, после чего следовал пятидневный же перерыв, и все повторялось снова. И так три круга подряд. Чтобы девочке было полегче, родители и сами присоединились к ней. Аня, словно чувствуя поддержку родных, ни разу не закапризничала, не пыталась выпрашивать у родителей воду или еду.
— На пятые сутки дочка уже лежала пластом, — рассказывает мне Катерина. — Исхудала так, что с нее хоть икону пиши: щеки запали, глаза по плошке, и светятся изнутри, как у святых. Зрелище для нас жуткое, но мы крепились. Знали, что Ане это поможет.
ШИЛОВЫ не ошиблись — Аня перестала заикаться, прошел энурез, исчезло беспорядочное дерганье глазных яблок. Но главное — девочка стала намного смышленее.
— Раньше она все воспринимала неадекватно, тормозила в мышлении, — поясняет отец. — После сухой голодовки прогресс в ее развитии нас просто ошеломил. К примеру, до каскадной сухой голодовки мы боялись отдавать дочку в школу, думали, что учеба окажется Анечке не по силам. Правда, дома с ней занимались. Зато после голодовки дочурка успешно прошла все проверки учителей и поступила сразу же во второй класс! А завуч, оценив потенциал нашей Анечки, даже заверила, что уже к следующему году подготовит ее к олимпиаде по математике!
Сейчас девочке около 10 лет, и, по словам матери, здоровье Ани восстановлено на 90 процентов. «Еще совсем немного, — уверенно говорит Катерина, — и дочка полностью станет здоровой. Я в этом просто убеждена!»
УХОДЯ из квартиры Шиловых, я еще раз оглянулся на Аню, увлеченно накручивающую педали велотренажера. И вдруг подумал, что, если не знать о ее страшном диагнозе, нипочем не догадаешься, что эта малышка еще недавно была обречена на жизнь инвалида.
P.S. Своей дочери Шиловы сумели помочь, но на этом история не закончилась. Узнав об их опыте, к Владимиру и Катерине потянулись другие родители, с чьими детьми произошла та же беда, что когда-то случилась с Аней. Одно плохо — маленькая квартирка не может вместить всех желающих, да и условия для занятий не те.
— Если бы нашелся какой-нибудь спонсор и помог нам открыть центр помощи таким детям, — говорит на прощание Владимир, — мы были бы благодарны. Как, впрочем, и родители, чьи больные ДЦП дети нуждаются в помощи.