Можно подумать, что всяк и каждый ждал от сугубо официальной речи яростных откровений в духе протопопа Аввакума или же слезных покаяний в духе правозащитника Сергея Ковалева.
С чего бы это? Владимир Путин остался верен прагматично-романтическому образу Эраста Фандорина: молод и симпатичен — это раз, толков и деятелен — это два, упорен и немногословен — это три, верен государственническим идеалам — это четыре. Словом, мечта ветеранов-разведчиков, домохозяек и чиновничьего сословия, украсившего портретами президента свои кабинеты и спальни.
А по сути, ничего особенно выдающегося Владимир Путин в своей ежегодной тронной речи подведомственному населению так и не сообщил. Ну, наехал слегка на бюрократический аппарат. Пожалуй, в меру резко вступился за малый и средний бизнес. Сурово хмурнул бровями в сторону чеченских сепаратистов. Осторожно пожурил правительство за недостаточно амбициозные планы по экономическому развитию страны. Больше, собственно, и вспомнить нечего.
Верноподданные чиновники тут же рассыпались в комплиментах и покаятельных речах. Вот, мол, батюшка-то наш, Владимир Владимирович, ночей не спит, все думу про нас думает, а мы-то и впрямь расслабились да рассупонились. Но выправимся, подналяжем, не посрамим, отец родной…
Коммунистические оппозиционеры, наоборот, скучно грозили разрухой и угнетением. Зюганов со товарищи не услышали в послании призывов к экспроприации, раскулачиванию и дружбе с Северной Кореей, а потому чрезвычайно расстроились. Антинародный режим крепнет с каждым годом на глазах у пролетариата и трудового крестьянства, а население и ухом не ведет. Верхи хотят, низы могут — ну никаких предпосылок для революционной ситуации!
В общем, суть послания президента осталась не самым важным моментом в факте ее публичного произнесения. Сказал бы Владимир Путин нечто совсем противоположное -и точно так же восхищались бы мудрыми мыслями облеченные государственной властью граждане, точно так же давали бы гневную отповедь патриоты от КПРФ. Каждый играет свою давно прописанную роль в масштабном политическом спектакле, где импровизации не допускаются.
Здесь важно другое. Постепенно президентские послания становятся аналогом явления членов Политбюро ЦК КПСС народу в дни парадов и демонстраций. Тогда на Мавзолее по удаленности того или иного члена от генсека можно было судить о степени его влияния на судьбы страны. И сейчас каждый год одни и те же лица имеют разные посадочные места в Кремлевском дворце. Парламентарии с сенаторами не в счет — они по статусу должны выслушивать речь В. Путина и потому навечно застолбили за собой приличествующие случаю места. А вот количество и качество остальных приглашенных каждый раз меняется. Меняется и порядок размещения их в престижных креслах.
Нынче на галерке оказались губернаторы, многие из которых не скрывали своей озабоченности данным актом проявления президентской милости (немилости). Недовольство столь значительным ритуальным обрядом сквозило в комментариях отцов регионов, посчитавших это дурным знаком очередного наступления федеральной власти на вотчинные, полномочия всенародно избранных губернаторов. Даже промелькнула мысль о том, что президент таким образом дает сигнал законодателям о продумывании конституционных изменений на предмет назначения региональных бонз из центра. Впрочем, этой идеей губернаторы давно и успешно пугают друг друга едва ли не с первого дня президентского правления Владимира Путина.
С другой стороны, любая мысль, изреченная президентом, есть руководство к действию для такого глобального политического монстра, как «Единая Россия». После объединительного съезда рекламные ролики об этом судьбоносном событии мелькают на телеэкранах едва ли не чаще, чем прокладки «Олвис». Теперь партии патриотов — бюрократов можно танцевать и надевать белое. Они все такие единые и непобедимые, что на душе спокойно и приятственно. Стоит им только пальцем шевельнуть -глядь, а уже за коммунистами ни одного комитета в Думе не осталось. Глядь, а Геннадия Селезнева из КПРФ вычеркнули. Глядь, а в губернаторы избираются люди исключительно из партийных рядов или из числа очень и очень сочувствующих (последний пример — выборы в Ингушетии, после которых Руслан Аушев демонстративно вышел из Совета Федерации).
Дело идет к тому, что в недалеком будущем у «единороссов» и их соратников из ЛДПР, «Регионов России» и «нардепов» есть все шансы собрать в Госдуме конституционное большинство. И тогда любые поправки к основному закону страны, разработанные кремлевскими стратегами, будут легко и просто воплощаться в жизнь. Дело идет к конституционной монархии, но не такой, как в Британии, а полномасштабной единоличной евроазиатской диктатуре. Построить ее сейчас очень даже возможно, а вот избавиться от такого режима безболезненно еще никому не удавалось. Хотя, судя по всему, народам эта тенденция очень даже по душе. Народы устали от гражданских свобод, независимой прессы и вольных цен. Народам хочется доброго царя-батюшку, державности и единоначалия. Да, скифы мы, да, азиаты — на том стояли, стоим и стоять будем!
Может быть, все это не более чем пессимистические прогнозы, но уж слишком стремительно развивается экспансия так называемых «центристов» на политическом поле, и в первую очередь — в Федеральном собрании. Устранение оппозиции любого толка с политического пространства никогда и никого до добра не доводило. Конституция — плоха она или хороша — не должна меняться в угоду конкретному историческому моменту. Хорошо, если в Кремле это все же понимают.